Мама, я стану…
Шрифт:
Высохшие слёзы были размазаны по лицу, и отец сказал: «Нечего хныкать, больше не будешь ездить, завтра идём устраиваться в новую городскую школу».
Снял с себя шарф, намотал на мою ногу, которая была в одном носке, и взгромоздил к себе на руки.
Позднее, вспоминая этот эпизод, бабушка говорила: «Пришли, как немцы под Москвой – один зарёванный, с замотанной ногой, а другой красный и вспотевший».
В новую школу в городе я перешёл в середине второго класса. Класс именовался вторым «А», а школа – номер четырнадцать имени Героя Советского Союза Владимира Филипповича Фуфачева, погибшего в конце Великой Отечественной
Ребята в классе отнеслись ко мне без особого «энтузизизма» – индифферентно.
В школе близко подружился с мальчиками, которые жили недалеко от нашего дома, – Юрой и Мишей.
Уже потом вместе гуляли по вечерам, зимой и осенью в ненастные дни сидели у Миши и лепили из пластилина старинные крепости с башенками, открывающимися воротами и подвесными мостами – приятно вспомнить.
Купить солдатиков в те времена было почти невозможно.
Когда подросли, ходили играть в теннис в детский клуб «Мечта», а с классом начали ходить в походы выходного дня, пекли на костре картошку, играли в подвижные игры. Сохранились чёрно-белые фотографии, когда два охотника с копьями из ивовых веток – Миша и Юра – загоняют мамонта, то есть меня.
Также пробовал заниматься авиамоделизмом. Записался в кружок, там делали модели самолётов и кораблей с закручивающейся резиной, которые двигались, когда резина раскручивалась. Там подружился с Игорем и «заразился» разведением аквариумных рыбок.
В те времена самыми распространёнными породами аквариумных рыб были гуппи, вуалехвосты и меченосцы. Затем появились золотые рыбки, скалярии, неоновые и ещё много разных пород, названий которых и не вспомнить.
Сначала я выклянчил у родителей деньги на маленький аквариум – чуть больше трёхлитровой банки, затем на большой – объёмом около двух вёдер воды, мечтал приобрести прибор для закачивания в воду кислорода, в те времена очень дефицитный. Купил водоросли, водяной термометр, который плавал на кружке из пенопласта; камушки и диковинные ракушки собирались у знакомых, которые уже путешествовали на моря. Сачки для отлова рыбок делали из алюминиевой проволоки и марли. Сверху аквариум освещался лампой, говорили, для выработки естественных рефлексов: зажигали лампу и крошили корм. Но мне нравилась эта подсветка вместо ночника – красиво.
Сколько бессонных и волнительных часов проведено, когда шёл процесс рождения новых рыбок – я их отсаживал от прожорливых родителей, – затем новыми рыбками обменивались, в общем, целая эпоха, как в знаменитой когда-то песне, «это увлекательный был аттракцион».
Школа особых хлопот не доставляла, может быть потому, что материал давался легко и в основном запоминался в школе.
Так как в новой городской квартире нам с сестрой выделили отдельную комнату с двумя кроватями, а стол для занятий был один, то в начальных классах дома я занимался мало.
Но хорошо запомнил, как однажды мама попросила старшую сестру проверить у меня готовые задания и Люда обнаружила, что часть из них не выполнены, устроила мне взбучку и заставила делать до позднего вечера. Больше такого не повторялось.
Мои любимые предметы в школе – математика и физика.
В восьмом классе мы с другом Мишей начали посещать факультатив по углублённому изучению физики, организованный нашей физичкой и по совместительству «классной мамой» Ириной Прокопьевной.
Высокая поджарая женщина с волосами, зачёсанными в породистый пучок, и манерами древних русских аристократок.
Девиз нашего клуба был «Пер аспера ад астра», что в переводе с латинского означало «Через тернии к звёздам».
Увлеклись решением дополнительных заданий, которые получали из заочной физико-математической школы при Московском физико-техническом институте в городе Долгопрудном. Позднее узнал, что это был знаменитый МФТИ – колыбель ракетчиков и физиков-ядерщиков.
Задания были необычные, интересные, в основном заставляли размышлять и затем принимать решение по ответу. Знакомили с научными парадоксами, задачами, которые в те времена ещё были не решены. Например, самый эффективный в мире летательный аппарат – комар – по соотношению своего веса и площади крыльев (по тогдашним научным знаниям) летать не может.
Очень занимала сознание новая мечта: работать конструктором летательных аппаратов, именно аппаратов, а не просто самолётов.
В школе же познакомился с Серёжкой: хохотун, прикольщик, которому интереснее было играть во дворе с закадычными друзьями, чем заниматься в школе.
Уже значительно позже мы подружились на всю жизнь.
Ещё запомнился недолго работавший в нашей школе историк, по национальности немец. Кажется, его звали Рудольф Генрихович Либерман: худой, высокий, с копной слегка вьющихся светлых, ближе к рыжим, волос и выпячивающимся кадыком на горле, вроде он даже немного «кагтавил», то есть вместо звука «р» у него получалось «г».
Но запомнился он не этим, а своей новой методикой преподавания.
Он никогда не задавал домашнего задания. Суть той методики – и сейчас я понимаю, что она работает, – заключалась в следующем.
Урок из сорока пяти минут он разделял на три части: пятнадцать минут – повторение предыдущего материала с ответами самих учеников, пятнадцать минут – новый материал, и последние пятнадцать минут он читал юмористические рассказы разных сатириков, я запомнил Михаила Зощенко.
Конечно, когда начинался новый урок и Генрихович начинал спрашивать, какой мы читали рассказ на предыдущем уроке, все сразу вспоминали и пройденную новую тему и отвечали очень хорошо, двоек и троек у класса по истории в тот год не было.
Уже позднее, в десятом классе, мне повезло познакомиться с книгой сатирических рассказов Зощенко. Теперь всегда со мной его знаменитые фразы: «Ничего я на это не сказал, только говорю», «А чай-то ваш шваброй пахнет!» и так далее в том же духе.
В старших классах увлекался резьбой по дереву. Запах свежей стружки, которую строгал папка рубанком с хорошо высушенных деревянных досок, впитался с детства.
Очень любил уроки труда, которые у нас вёл бывший фронтовик Иван Николаевич. У него было осколочное ранение, и его правый глаз, как и у меня, смотрел в сторону.
Он научил нас делать табуретки, на станке точили шахматные фигурки. А коней я позднее вырезал из сухого куска осины – самой мягкой и податливой для резьбы древесины.
Главное, нужны инструменты для работы с деревом. Первые мои инструменты были сделаны отцом в кузьмехе. Деревянный молоток – киянка, стамески – широкая и узкая, и два острейших косых ножа – маленькая и большая заячьи лапки.
Этим богатством я был доволен почти год, пока в новом хозяйственном магазине не увидел набор для резьбы по дереву.