Мама, я стану…
Шрифт:
Привезённого бруса хватило на пять рядов, отец говорил, что подняли дом до окон.
Затем случился инцидент, который повлиял или, точнее сказать, послужил окончательным штрихом для принятия решения о поступлении на учёбу.
Соседом по садовому участку оказался городской военком, который впоследствии подружился с отцом на предмет «ста грамм по-соседски».
Он, как и рабочие из отцовской бригады, спросил: «Собираешься пойти работать на завод и не хочешь учиться?»
С присущими военным людям лихачеством и бесшабашностью
У одного генерала сын не хотел учиться после окончания школы.
Он пригласил его к себе, угостил рюмкой коньяка из сейфа, познакомил с хорошо умеющей расслаблять мужчин молоденькой секретаршей и отправил на чёрной «волге» с водителем покататься.
А вечером спрашивает, понравилась ли ему экскурсия, тот ответил: да.
Ну так вот, говорит он, чтобы так жить, нужно учиться, учиться и ещё раз учиться.
Конечно, не только этот наглядный анекдот и не только чумазые рабочие из отцовской бригады, с которыми я разговаривал в бане кузнечно-механического цеха, повлияли на моё решение: нужно попробовать ещё раз.
В понедельник отец уже взял отгул, и мы вдвоём поехали покорять Свердловск.
В поезде пошли в вагон-ресторан, отец заказал болгарское столовое вино и позвал официанта, мол, не могу сам наливать и спаивать сына, налейте по бокалу.
Конечно, разные там портвейны и вермуты пробовал с пацанами и раньше, но это было всё игрой, а так чтобы «в открытую», вместе с отцом, – тогда было в первый раз.
Именно тогда – а всего два раза, в этот и ещё когда после скандала я ушёл от первой жены и мы с ним выпили по рюмке водки, а я говорил, что неудобно их беспокоить и вернуться домой, – он мне сказал: что бы ни случилось, что бы ты ни натворил, только дома у родителей ты всегда получишь защиту. Этому буду учить всех своих детей.
Вообще всегда буду помнить находчивость отца; образование, как он говорил, у него было всего четыре класса церковно-приходской школы, а остальное – жизненные университеты.
Как-то летом маме от железной дороги, где она работала, выделили семейную путёвку на море в Туапсе.
Маме и мне билет бесплатный, сестра не поехала: экзамены за восьмой класс, – а папке билет за полную стоимость.
Но запомнилось не это. В путёвке в графе «Станция назначения» было указано Туапсе и чуть ниже – Дедеркой.
В общем, когда прибыли в пункт назначения, встретили нас маленькое здание железнодорожного вокзала с надписью «Туапсе» и большое белое здание с надписью «Туалет».
Так как сами разобраться мы не смогли, куда ещё нам ехать, отец пошёл спрашивать в билетные кассы: «Как добраться до деревни Дедёрка?»
Кассир, а потом и мы долго смеялись, хотя так оно и было: до Дедеркоя, где у серовских железнодорожников был построен пансионат, нужно было ещё ехать на электричке.
Конечно, та поездка очень запомнилась.
Во-первых, бескрайнее Чёрное море, которое вовсе и не чёрное,
Во-вторых, кромешная темнота по вечерам с переливами сверчков и цикад, обалдеть какие растения и настоящий виноград.
Я с детворой жил в деревянных корпусах, а родители – недалеко в частном секторе в щитовом игрушечном домике.
Именно тогда я окончательно научился плавать, или, как говорил отец, «уже свободно держишься на воде», и впервые близко познакомился и на всю жизнь увлёкся игрой пинг-понг, или настольным теннисом.
Один из отдыхающих был асом в этой божественной игре. Он умел крутить разнообразные подачи, играть близко у стола и далеко, резать и щёлкать и, безусловно, был в нашей партии отдыхающих лучшим игроком.
Так вот, он говорил: «Играть нужно не руками, а головой».
То есть оценивать возможности противника и соразмерять свои в каждой конкретной ситуации.
Всю последующую жизнь время от времени я увлечённо играю в теннис и научу, конечно, своего младшего.
Так вот, в Свердловск мы с отцом приехали утром и, сразу пересев на трамвай, направились в УПИ.
Благодаря настойчивости отца познакомились с председателем – женщиной около пятидесяти с благородной седины волосами, собранными в аккуратный пучок, к сожалению, не запомнил её фамилии, – и членами экзаменационной комиссии инженерно-экономического факультета.
Нас сразу предупредили, что первый экзамен уже завтра, и сегодня последний день приёма документов, собеседование по военной кафедре будет позднее – только таким образом мне разрешили оформить заявление, сдать все документы для поступления и получить направление в общежитие.
Уже после обеда перекусили с отцом в столовой ГУКа – главного учебного корпуса, как раньше его называли.
Помню, отцу понравился обед: разрезанное пополам варёное яйцо, политое майонезом, и хорошо прожаренные шницели с пюре и подливкой.
Весь первый год учёбы покушать в ГУКе в большую перемену было просто удачей: очереди как в Мавзолей. Перехватывали что-нибудь в буфете, как правило чёрный кофе и пирожки из автомата с печенью или с повидлом, обжаренные до черноты – видимо, на одном и том же масле.
Поэтому на втором году обзавёлся новой записью в медицинской карте: гастрит желудка.
Опять отступление: после устройства в общежитие предложил проводить отца на вокзал, он отказался, попрощались на трамвайной остановке: «Иди, готовься к завтрашнему экзамену».
Общежитие в этот период практически пустовало: только абитуриенты, сдающие экзамены, да несколько студентов, отрабатывающих колхозную практику на «дому» – блатники.
В комнате перед первым экзаменом жил один, потом приехал и застал ещё одного парня, но он срезался на третьем экзамене, и больше его не видел.