Мама
Шрифт:
5
Славе повезло. Мужик с автоматом прошел в нескольких шагах от кустов, в которых он засел. Прошел с упертым фанатизмом боящегося, но прущего против страха человека. «Тоже мне солдат», — мысленно усмехнулся Вячеслав. Он тихо поднялся из кустов, быстро обхватил сзади мужика и резко полоснул ножом по горлу.
Мужик, видимо, хотел крикнуть, но последний крик его захлебнулся, и получилось лишь невнятное, по-детски обиженное какое-то всхлипывание. Кровь хлынула, как из пробитого бурдюка. Мужик повалился на землю,
Слава присел обратно, и тут же ударила автоматная очередь. Треск веток, удар и снова треск автомата. И тишина.
— Круто ты их, — раздался где-то в стороне голос Анри. — Браво, Жанчик.
Треснула еще одна очередь.
— С ума сошла?! — возмущенно вскрикнул француз.
— Никогда не называй меня «Жанчик»! Ясно? — спокойно вопросила Жанна с другой стороны.
«Тряхнутая баба, — подумалось Славе, — все бабы тряхнутые». Он лежал на земле в кустах, и вставать не хотелось. Со стороны затрещали ветки, сверху возникла физиономия сутенера:
— Эй, беспредельщик, ты жив?
— Жив, — отозвался Слава.
— А чего тогда разлегся? Вставай.
Вячеслав поднялся. Три трупа лежали рядом в паре шагов от него в нелепых позах. Если откинуть мысли о том, что смерть — это страшно само по себе, то в том, как она раскидывается телами, можно найти много забавного.
Француз, по всей видимости, уловил его мысли, потому как заговорил с улыбкой:
— Был у меня один случай. Мы с Бориком тогда на Кавказ подались. Так вот представь себе: деревушка в горах, старые горы и старики как горы. Живут почти вечно. Так померла одна старуха. Уж никто и не помнил, сколько ей лет, но жизнь ее скрючила чуть не пополам. А тут померла. Ну, кое-как ее распрямили, в гроб уложили, но все равно скрюченная. Горбатого даже могила не правит.
Эл вышла из-за деревьев, даже Жанна подошла ближе, слушала с интересом.
— А теперь представьте, — добрался до кульминации француз. — Похоронная процессия, несут гроб, в гробу горбатая скрюченная старуха, за гробом плакальщицы. Донесли гроб до могилы, поставили. Плакальщицы убиваются. И тут одна из них, особо рьяная, прямо в ноги покойнице бултыхается. А старуха-то реально кривая. На ноги надавили, она из гроба и поднялась. Зрелище было, мама дорогая! Словами не описать. Не говоря уже о том, что плакальщицу чуть рядом со старухой класть не пришлось. Еле откачали.
— А вот это уже не смешно, — оборвал повествование голос Вячеслава. Он склонился над трупами.
— Что ты там увидел? — встрепенулась Жанна.
Слава поднялся, держа за ремни три автомата. Молча указал на нашивки на камуфляже трупов. Анри свистнул.
— Тише, — одернул его Слава. — Их тут может быть больше. Наверняка больше.
— Где?
— Там, на дороге.
— Что вы там увидели? — подошла ближе Эл.
Ей никто не ответил. Анри смотрел на Вячеслава в упор:
— Я не понял, дядька, мы какого президента ищем? Нашего бывшего или американского текущего?
— А откуда ты знаешь, что в Америке сейчас есть президент?
— Я не знаю, — сутенер говорил тихо и быстро. — Я понятия не имею. Но есть более интересный вопрос: откуда здесь американские солдаты?
Эл смотрела непонимающе, переводила взгляд с одного спутника на другого.
— Что происходит? — спросила умоляюще.
— Пойдем туда, — Слава указал в ту сторону, откуда по ним стреляли из пулемета. — И все узнаем. Берите автоматы.
6
— Стреляют, — Ричардсон, высокий, с вытравленными перекисью волосами негр, тревожно прислушивался.
— Значит, не добили кого-то, — отмахнулся сержант. — А этот кто-то отважился сопротивляться. Жаль. Я бы послушал, что он расскажет.
Вторая очередь оказалась последней. Как ни прислушивался Ричардсон к шуму русских березок, а ничего в нем не расслышал. Где-то звучало что-то похожее на голоса, но далеко и тихо. А потом и того не слышно стало.
— Сэр, — обратился негр к сержанту. — А откуда здесь могла взяться машина? Разве здесь есть кто-то, кроме нас?
— Есть, — усмехнулся тот. — А ты, что ли, думал, что мы на краю мира и дальше только медведи? Нет, парень, там есть еще кое-что.
— Люди?
— Русские, — сержант говорил серьезно, хоть слова его и звучали не то бредом, не то ночной детской страшилкой в Хеллоуин. — Те, которые вечно что-то изобретают в своей дикости. Раньше они все были коммунисты, а теперь все сплошь анархисты. Америка взяла на себя высокую миссию приобщения этих дикарей к культуре и ценностям, которых они лишены. Потому мы здесь. Мы защищаем наших благородных собратьев, несущих сюда мировые ценности, от проявлений агрессии.
Негр посмотрел на сержанта как на апостола нового бога, но, когда спрашивал, сомнение все же звучало в его голосе:
— А разве одна машина, хоть даже набитая анархистами, может представлять большую опасность?
— Может, — кивнул сержант. — Но не для нас. Мы уничтожаем опасности. А вот и ребята.
Со стороны деревьев и впрямь явственно донеслись шаги. Сержант хотел выйти навстречу, но не успел.
— Что за черт! — крикнул от пулемета Джонни. — Сэр, там баба с автоматом.
Сержант метнулся обратно, на ходу пытаясь сообразить, что происходит, глянул на дорогу. К блокпосту неторопливо и уверенно шла довольно смазливая девка с автоматом через плечо.
— Что мне делать, сэр?
Ноги, короткая юбка, высокая грудь, глубокий вырез на блузке, из которого чуть сиськи не вываливаются. Сержант смачно сглотнул. Нет, к черту, незачем рисковать. Он повернулся к Джонни и сказал уверенно:
— Знаешь, я бы ее тоже трахнул, но только ты стреляй.
7
Слава подошел к границе перелеска, из-за которой был виден блокпост. Оттуда слышались голоса. И их услышали. Один мужик даже навстречу пошел. И еще двое остались.