Мама
Шрифт:
— Через полчаса нас здесь не будет, — пообещал Слава. — Только скажи своим архаровцам, чтоб не стреляли по красному «фольксвагену».
Сэд выдохнул так, будто долго нес на плечах горный массив и наконец избавился от ноши. На лице байкера возникла простоватая улыбка.
— Обещаю, никакой пальбы, — и благодарно потряс протянутую беспредельщиком руку.
34
— Его привезли, хозяин. — Мамед оставался непроницаем, но хозяин отметил какое-то беспокойство в его глазах.
— Его, это кого?
— Вашего гения инженерной мысли.
Хозяин подскочил с такой скоростью, словно ему на сиденье
— Кто привез?
— Свои люди, — загадочно сообщил Мамед.
— А Макбаррен?
— А Макбаррен в ярости, но перехватить нашего друга он не успел.
Мамед стоял возле двери и открыто улыбался. Хозяин вышел из-за стола, прошел ближе к арабу. Голос его прозвучал тише, чем надо, потому возникло ощущение, словно здесь сейчас наметился какой-то заговор.
— Где он?
— Макбаррен? — араб простодушно смотрел на хозяина.
— Не валяй дурака, Мамед, ты прекрасно понял, о ком идет речь. Генерал Макбаррен меня сейчас интересует меньше всего.
Араб снова стал серьезным.
— В соседней комнате. Ждет.
Хозяин оттеснил араба и распахнул дверь.
— Идем. — На сей раз, распоряжение прозвучало как приказ. Мамед молча вышел следом.
35
Дверь открылась практически беззвучно. Комнатка была небольшой. Освещение приглушенное, встроенные лампы дневного света. Из мебели — пара шкафов, стол, обтянутый кожей диван и пара таких же кресел.
На полу возле дивана, привалившись к нему спиной, сидел человек. В лице его было что-то неуловимо птичье. Не то поворот головы, не то наклон ее, не то профиль. И еще на лице выделялись огромные иконописные глаза, полные тайной глубины и недоступного окружающим смысла.
Человек обнимал гитару. Пальцы бездумно шарили по струнном, силясь найти там музыку, а находя лишь странные звуки.
Хозяин ступил в комнату, жестом остановил араба. Тот нехотя повернулся к двери спиной, вытянулся, будто стоящий на посту полисмен. Хозяин захлопнул дверь и обратился к человечку с гитарой:
— Зачем ты это сделал?
Тот косо, совсем уже по-птичьи повернул голову и воззрился на хозяина одним глазом. Тренькнула струна, затем другая и снова первая.
— Объясни ты мне, Василий Тимурыч, на хрена тебе это понадобилось? Человечество спасать удумал?
Василий покачал головой и снова тренькнул струнами.
— Вот и я об этом. Человечество не спас, жену и детей похоронил. Юля Владимировна, конечно, перестаралась, но для нее ты государственный преступник, а государственные преступники жалости вызывать не должны. Во всяком случае, у государства. А она по праву считает себя государством. Так чего ты кому доказал? Кого спас?
Вася резко ударил по струнам и хрипло запел, вернее замычал под аккорды, выводя какую-то мелодию.
— Хорош дурить, шутник! — рявкнул хозяин. — Думаешь, такой исключительный? Думаешь, без тебя разработку не закончат? Уже дорабатывают. Еще неделя — и в производство запустят. Так что ничего твои выверты не изменят. Ничего. Только хуже сделал. Сам себе хуже сделал, и семье своей.
Вася, не слушая его, затянул:
Ненужный кто-то за окномСтоял и требовал любви.Я все оставил на потом,Я говорил себе:Не за что биться,Нечем делиться.Налево дом, направо дом.Детишки— Прекрати паясничать, — прорычал хозяин.
Но певец не остановился, продолжил песнопение.
Невдалеке вонял костер,А рядом плавно падал кран,Плевались звезды, а лифтерУзнал всю правду.Не за что биться,Нечем делиться…А крыши видели закат,И стены помнили войну,А я так счастлив, я так рад,Что кто-то счастлив… [3]Вася снова замычал, подпевая мелодии, потом оборвал мычание и, резко ударив по струнам, отбросил на диван гитару.
3
Песня группы «Аукцион»
— Понял о чем? Не понял. Эх ты, батька-президент. А ты сейчас чего от меня хочешь? Зачем дверь закрыл? Зачем араба своего выпер? Откровений ждешь?
— Понять хочу, чего ты добивался.
— Спасения души, — с ледяным спокойствием вдруг пожал плечами Вася. — Хоть в чем-то человеком остаться хотел.
— И для этого отправил на тот свет жену и детей?
Лицо Василия Тимуровича исказила судорога.
— Это не я, — проскулил он. — Это ты.
— Нет, это ты. Ты сам. Мог бы всего лишь не капризничать, и они остались бы живы. Так что не надо с себя ответственность снимать.
— Ты не того кандидата для промывки мозгов выбрал, батька-президент. — Вася снова говорил ровным тоном. — Я теперь умный дурак. Мне мозги полоскать поздно. И совесть не станет мучить. Дуракам ведь все едино. Ты…
— Ты мне не тычь! — раздражаясь все больше, прорычал хозяин. — А то…
— Что? Убьешь и меня?
Хозяин набрал в грудь побольше воздуха, словно собираясь заорать, но вместо этого легко выдохнул и тихо, жестко произнес.
— Так ты умереть хочешь? И не надейся. Ты будешь жить долго и мучительно. Пока не увидишь рожденный тобой конец света. Изобретатель хренов. А если повезет и ты его не увидишь, то ты всю жизнь все равно будешь существовать в страхе, что вот-вот оно произойдет и снесет весь мир в тартарары. И виноват в этом будешь ты, потому что это твое изобретение. От которого ты отрекся и тем самым подписал смертный приговор своей жене и детям. И от этого тебе тоже будет тошно, больно и…
Хозяин сглотнул, в горле сделалось сухо. Он закашлялся, но легче не стало. Закончил охрипшим голосом:
— И захочется сдохнуть еще больше, чем сейчас. Только такой возможности у тебя не будет. Что-то ты больше не поешь. Давай, шути, горлань песенки, развлекайся. Паяц! И днем и ночью шут ученый все ходит… Что, не смешно? Шут!
Истеричный смешок вырвался наружу. Такой же хриплый и нервный, как сам голос. Хозяин повернулся спиной к Васе и распахнул дверь.
— В другую комнату его. Все твердые предметы, все, чем можно вспороть вены, все, на чем можно повеситься — долой. И никого, кроме меня, к нему не пускать. Хоть даже это будет Макбаррен с ротой автоматчиков.