Мамаев курган: Памятник-ансамбль героям Сталинградской битвы
Шрифт:
Животные меня не пугают, а вот от людей я шарахаюсь.
Хочу двух вещей: навсегда забыть тот день, когда в наш дом пришли с обыском, и чтобы Айдар меня простил. Чтобы понял, что так всем будет лучше.
К черту схемы. Они будут всегда, Наум прав, а мы можем закончиться в любую секунду. А сейчас это пугает до невозможности. Видимо, всему виной обострившиеся инстинкты.
Сажусь на лавку возле пруда. Смотрю на уток. Мне кажется, они меня уже узнают. С разных концов водоема движутся ближе.
Сейчас
В сумке целый батон. Я отдам его полностью. Их кормить мне проще, чем себя. Да и я опять хочу верить, что мое добро к другим вернется к нам с Айдаром.
Сегодня я волнуюсь сильнее обычного. Наум обещал позвонить с хорошими новостями. Я жду.
Я не просила его объяснить Айдару, почему так поступила. Я сама до сих пор не сформулировала в голове речь до конца. Мне страшно, что в ответ на «потому что я очень тебя люблю» он посмеется.
Но это так и есть.
Я понятия не имею, думают ли обо мне родные. Что они думают – тоже не знаю. Находясь далеко от них, не тоскую, не скучаю. Мне важно было только, чтобы Бекир остался жив и здоров. Дальше… Я отрекаюсь от своей семьи. Но я не переживу, если от своей семьи отречется Айдар.
Надежда на одно: Айдар всегда оставляет пространство для компромиссов. Люди на то и люди, чтобы ошибаться. Если я ошиблась – пусть он даст мне шанс.
Телефон звонит. Я тут же беру.
– Алло, – сердце ускоряется, я медленно вдыхаю через нос. Нельзя. Нужно учиться жить размеренно.
– Салам, красавица. Как дела?
– Как Айдар? У него все хорошо? – Я сознательно игнорирую вопрос Наума. Ему не важно, как мои дела. Я интересовала и продолжаю его интересовать исключительно как кнопка, с помощью которой можно нажать на Айдара. Он нажал. Я дала.
– Я бы даже сказал отлично, Айлин. У всех. Всё. Отлично.
Вопрос: «он злится на меня?» застревает в горле. Конечно, злится, Айка.
– Его еще не отпустили?
– Нет. Рано. Но всё, как и обещал…
Киваю. Я не знаю, верю ли Науму. Я ничего не смогу сделать, если он обманет. Но я цепляюсь за то, что сделает, как обещал. Иначе… Страшно думать, что будет в противном случае.
– Но если хочешь, ты можешь ему позвонить…
Предложение ошарашивает. Замерев, смотрю на уток. Даже если бы хотела достать им хлеб – не смогла бы. Меня парализовало.
– Могу? В СИЗО?
Наум смеется. Ни о каких звонках Бекиру и речи не шло. А тут…
– В СИЗО, малыш. В СИЗО… Я же говорил – твой муж отдыхает с преференциями. Не кори себя. Ты ему отпуск устроила…
– Можно не говорить об этом?
Когда Наум заходит на эту дорожку (а он делает это часто), меня начинает тошнить.
– Конечно, можно. Номер скинуть?
– Да.
Я отвечаю прежде, чем успела испугаться. А потом жду.
На телефон прилетает сообщение. Нажимаю на номер дрожащими пальцами. Если не сделаю этого сейчас – скорее всего еще долго не рискну.
Поэтому набираю.
От ответа мужа меня разделяет четыре гудка.
Я слышу его голос и горло тут же сжимается.
– Алло. Кто? – Он звучит резко. Бесится. Наверное, приятные люди на этот номер не звонят. А я – приятный человек или самое дно?
– Это я… – Произношу сдавленно. Сразу же пугаюсь. Когда я впервые пыталась подойти к местным собакам, они жали к головам уши. Боялись. Вот и я так сейчас – очень боюсь.
В трубке тихо. Я дрожу всем телом. Кусаю губы.
– Зачем звонишь? – отмечаю, что голос Айдара смягчается, но это не повод расслабиться. Он не теплеет. Ни черта не теплеет.
Искренне мне хочется только плакать, но я понимаю, что права такого нет. Нужно объясниться.
– Прости меня, Айдар. Если сможешь…
– С флешкой ты провернула? – Он не хочет слушать. Перебивает сходу вопросом. Я сижу на лавке, но чувство такое, что земля уходит из-под ног.
Становится страшнее, чем в тот день. Догоняет осознание. Оно догоняет, а я пытаюсь оторваться.
– Ты меня поймешь, Айдар. Я уверена, ты меня поймешь…
– Флешка, Айлин.
– Они бы с Бекиром сделали что-то… Они не остановились бы… Они и с тобой что-то сделали бы… Ты же сам ко мне охрану приставить хотел! Ты же сам понимал, как всё это опасно! Я не сделала бы этого, если бы не понимала, что только так могу…
– Флешка, блять, Айлин. Твоя?
Грубость отрезвляет. Я заглатываю воздух почти что вместе с языком. Сердце колотится. В животе некомфортно. Подташнивает.
– Я пыталась вас спасти, Айдар. Обоих. Только я могла это сделать. Я не простила бы себя, если…
– Отвечай. Да или нет.
Снова захлебываюсь словами. Телефон отсчитывает секунды нашего молчания. Я зачем-то тяну.
Аллах, зачем?
Жмурюсь и выдыхаю:
– Да. Моя.
Снова тихо. Настолько, что когда одна из уток, уставшая ждать своего хлеба, крякает, я вздрагиваю.
Распахиваю глаза. Чувствую, что в новом мире.
– Ясно. – На языке крутится новое «прости меня», которое я уже не скажу. – Встретишься мне, Айлин,– уничтожу.
Закономерный исход выстреливает пушкой в грудную клетку.
Айдар скидывает, я опускаю руку с телефоном на колени. От понимаю, что сама в этом виновата, легче не становится.
Звонок сброшен, но мобильный снова вибрирует. Я опускаю взгляд, постепенно теряя фокус зрения.
Это приложение, которое я установила себе совсем недавно.