Мамай. История «антигероя» в истории
Шрифт:
Между тем нет никаких сведений, позволяющих утверждать, что Мамай стремился уничтожить или изменить государственную инфраструктуру или политические традиции Золотой Орды. Напротив, в его действиях вполне усматриваются реставрационные устремления: возвращение государства под власть законных правителей — Батуидов — наиболее законной ханской династии, восстановление политической системы, существовавшей при ханах Узбеке и Джанибеке (не без пользы для себя, разумеется, ведь кияты при этих ханах играли весьма значительную роль в государстве!). Наконец, в источниках не зафиксировано ни одного выступления или заговора столичной знати против Мамая и его ставленников: знать столицы и областей Поволжья всегда признавала их без сопротивления, тогда как выходцы с Востока захватывали столицу преимущественно с помощью своих кочевых войск и нередко становились жертвами заговора сарайских аристократов, лишаясь трона, а порой и жизни.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
МИФ ОБ УЗУРПАТОРСТВЕ
О претензиях Мамая на ханскую власть
Стремление историков завершить образ Мамая как антигероя, врага Руси, православной веры и даже Золотой Орды порой приводит к парадоксам: список его «обвинений» содержит фактически взаимоисключающие положения. Так, например, в историографии весьма широко распространено обвинение Мамая в узурпации верховной власти. При этом в узурпации его обвиняют те же историки, которые приписывают ему и сепаратистские устремления! Как он мог узурпировать власть в Золотой Орде, если сам же создал независимое от нее и противостоящее ей государство?!
Стоит отметить, впрочем, что обвинение в узурпации, в отличие от ряда приведенных выше, не является плодом воображения современных авторов. Сведения о претензиях Мамая на «царский» (ханский) титул или даже обладании им содержат средневековые источники — русские летописи и «памятники Куликовского цикла». Более того, монархом считают Мамая и арабские хронисты, которые никоим образом не участвовали в создании мифа о нем как о враге Руси и Золотой Орды. Например, в сочинении арабского хрониста XV в. ал-Аскалани Мамай фигурирует как «хан, процарствовавший там 20 лет». [471]
471
СМИЗО 2005, с. 325. Впрочем, большинство средневековых арабских историков было прекрасно осведомлено о статусе Мамая [см., напр.: СМИЗО 2005, с. 258-259, 276; Григорьев, Фролова 2002, с. 278, 297; Кайдарова, Ускенбай 2004, с. 75-76].
Средневековые арабские авторы, по-видимому, добросовестно заблуждались: в эпоху Мамая связи Египта и других арабских стран с Золотой Ордой стали весьма редкими, и информация о золотоордынских событиях зачастую была непроверенной или устаревшей. Также могли сыграть свою роль слухи о могуществе Мамая, существенно превышающем власть многих законных ханов. В отличие от них, русские авторы отнюдь не заблуждались относительно истинного статуса бекляри-бека и «присваивали» ему «царский» титул вполне сознательно — по политико-идеологическим причинам.
Тот факт, что летописцам и авторам «памятников» было известно настоящее положение Мамая, подтверждается русскими же средневековыми источниками. Во всех летописных сообщениях, предшествующих Куликовской битве, он именуется «князем» либо «темником», [472] что вполне соответствовало его статусу родового предводителя киятов. Не ошибаются в статусе Мамая также авторы летописных повестей, которые говорят, что он «мнил себе аки царя», [473] т. е. вел себя самовластно, однако на ханский титул не претендовал. Более того, в «Пространной летописной повести о Куликовской битве» сообщается, что во время Куликовской битвы «великий князь ринулся сначала в сторожевых полках на поганого царя Теляка, дьявола во плоти, прозываемого Мамаем» [474] : следовательно, ставленник бекляри-бека хан Мухаммад-Булак (Туляк) даже во время битвы оставался номинальным властителем Орды.
472
ПСРЛ 1949, с. 181; ПСРЛ 2000а, с. 233; ПСРЛ 2000в, с. 90; ПСРЛ 2001, с. 11; ПСРЛ 2007, с. 101.
473
Сказания 1982, с. 14, 16; Памятники 1998, с. 9, 22, 30, 65. См. также: Рудаков 2009, с. 141.
474
Сказания 1982, с. 144; Памятники 1998, с. 37. С. Н. Азбелев установил, что источником летописных повестей о Куликовской битве были записанные около 1386 г. устные сообщения ее участников из окружения полоцкого князя Андрея Ольгердовича. Это позволяет исследователю с полным основанием считать повести «первостепенным источником достоверных сведений о Куликовской битве» [Азбелев 2005, с. 50, 52; ср.: Дмитриев 1982, с. 323].
Таким образом, можно утверждать, что древнерусские авторы далеко не сразу пришли к необходимости и целесообразности обвинения Мамая в посягательстве на верховную власть: в ранних сочинениях «Куликовского цикла» они просто «довольствуются» утверждениями о вражде Мамая и Руси. Но со временем политическая обстановка на Руси сильно изменилась: русские князья вступили в прямое военное противостояние с Золотой Ордой, и для политического обоснования и оправдания борьбы с ней им потребовались факты (а вернее — мифы), подрывающие авторитет золотоордынских правителей на Руси.
В результате, когда мы обращаемся к «Задонщине», то видим, что Мамай в ней фигурирует как «царь». [475] Возможная причина «повышения статуса» бекляри-бека, вероятно, заключалась в желании летописца придать победе Дмитрия Донского больший вес и значение. Известно, что великий князь Дмитрий Иванович и сам в ряде средневековых «житийных» источников (начиная с 1420-х гг.) титулуется царем. [476] Вполне вероятно, что присвоение ему этого титула связывалось с победой над «царем» Мамаем. Почему в этом сочинении ничего не говорится о легитимном золотоордынском хане Мухаммаде (Булаке/Туляке), ставленнике Мамая, неизвестно. Впрочем, поскольку он, согласно русским источникам, был «ничем сущ», «ничего не деющ» и «худо цесарюющ», [477] можно сделать вывод, что летописцы были прекрасно осведомлены о его истинной политической роли и поэтому полагали, что победа над таким «царем» не прибавит славы Дмитрию Донскому.
475
Сказания 1982, с. 8; Памятники 1998, с. 97, 112. См. также: Рудаков 2009, с. 135. Отметим, что в некоторых редакциях «Задонщины» Мамай упоминается совсем без титула — только с эпитетом «поганый» [См., напр.: Памятники 1998, с. 126].
476
См., напр.: Книга 1775, с. 488; Слово 1838, с. 81; ПСРЛ 20006, с. 59. См. также: Виноградова 1958, с. 201; Антонова 1974, с. 140-141; Филюшкин 2006, с. 77; Черный 2008, с. 124; Рудаков 2009, с. 153; Chernyavsky 1959, р. 462.
477
ПСРЛ 1949, с. 200; НПЛ 1950, с. 376; Приселков 2002, с. 416.
Совершенно иные причины заставили назвать Мамая царем еще одного автора — сочинителя «Сказания о Мамаевом побоище», где ни о каком законном хане (даже «худо цесарюющем»!) речи не идет, а Мамай упоминается как единственный «царь от восточныя страны», «безбожный царь» и пр. [478] Дело в том, что на рубеже XV-XVI вв. на Руси существенно возрос интерес к событиям Куликовской битвы в свете централизаторской и завоевательной политики московских государей. [479] «Сказание…» появилось именно в это время, [480] т. е. когда Московская Русь, только что освободившаяся от сюзеренитета золотоордынских ханов, в свою очередь готовилась к борьбе за ордынское наследие — в первую очередь за контроль над постордынскими ханствами Поволжья, а Иван III и сам неофициально стал именоваться царем.
478
Памятники 1998, с. 137, 226, 253, 316, 347. В Основной редакции «Сказания...», впрочем, Мамай упоминается как «князь от въсточныа страны» [Сказания 1982, с. 25]. На наш взгляд, это лишний раз подтверждает наше предположение.
479
Лурье 1960, с. 358-361.
480
См. подробнее: Салмина 197.4, с. 124; Петров 20036, с. 193; Рудаков 2009, с. 133. Ср.: Дмитриев 1954, с. 191-192.
Ярким источником московской позиции по отношению к золотоордынским монархам стало знаменитое «Послание на Угру» архиепископа Вассиана Рыло. Власть царя считалась священной, и любое вооруженное выступление против нее воспринималось как мятеж, преступление. Вассиан остроумно решил эту проблему, обвинив «царей» Золотой Орды в изначальной нелегитимности: якобы и сам Батый, и все его преемники незаконно владели «царским» титулом, и, следовательно, в противостоянии их нынешним преемникам никакого преступления нет — напротив, война с ними будет даже справедливой. [481] Мамай, с которым сражался Дмитрий Донской (родной прадед Ивана III), фигурирует в «Послании на Угру» как один из предшественников Ахмата, которому противостоял сам Иван III. [482] Надо полагать, именно эта концепция и получила продолжение в «Сказании о Мамаевом побоище», составленном некоторое время спустя после «Послания…»: Мамай — «царь», но незаконный, и поэтому Дмитрий Донской имел право воевать с ним. Это стало своего рода политическим прецедентом-обоснованием для Ивана III, когда он аналогичным образом выступил против Ахмата — такого же «незаконного царя», как и его предшественник Мамай. [483] Не случайно нашествие Ахмата в «Послании на Угру» сравнивается с походом Мамая! Нелегитимность Мамая как «царя» подчеркивается в «Сказании…» тем фактом, что перед Куликовской битвой он получает «ярлыки» от Олега Рязанского и Ольгерда Литовского [484] — ведь ярлыки могли выдавать только верховные ордынские правители своим подданным или нижестоящим правителям-вассалам. А раз Мамай сам получает ярлык, следовательно, он — «незаконный царь», стоящий ниже этих правителей.
481
ПЛДР 1982, с. 530-533. См. также: Кудрявцев 1951, с. 176; Горский 2000, с. 173.
482
ПЛДР 1982, с. 528-529. См. также: Дмитриев 1954, с. 190; Кирпичников 1982, с. 295; Горский 1983, с. 18; Петров 2003в, с. 99; Черный 2008, с. 190.
483
См.: Рудаков 2009, с. 153-154, 161.
484
Памятники 1998, с. 139, 201, 227. См. также: Шамбинаго 1906, с. 242-243; Колесов 1979, с. 44.
Аналогичными причинами руководствовались, по-видимому, и летописцы Ивана IV, который старался представить свое завоевание Казанского и Астраханского ханств как справедливую борьбу против местных «незаконных царей». В результате в Никоновской летописи под 1380 г. появляется строка: «и не къ тому уже нарицашеся великiй князь Мамай, но отъ всехъ сущихъ его нарицашеся великiй царь Мамай». [485]
До недавнего времени эта сложная идеологическая конструкция не учитывалась историками и публицистами, которые понимали сообщения средневековых русских идеологов буквально и преспокойно именовали Мамая ханом или царем. [486] Некоторые авторы даже утверждали, что Мамай в качестве хана сам выдавал Дмитрию Ивановичу Московскому ярлык на великое княжение! [487] Иностранные авторы также именуют Мамая ханом или царем. [488] При этом противоречивые сведения о титуле и статусе Мамая приводят к историографическим казусам. Так, например, историк XVII в. Андрей Лызлов писал: «царь Мамай, темник реченный», причудливо сочетая оба титула, под которыми бекляри-бек фигурировал в источниках. [489] А немецкий исследователь Золотой Орды Б. Шпулер считал, что Мамай «попеременно» носил титул то эмира, то хана. [490]
485
ПСРЛ 20006, с. 47. См.: Петров 2003в, с. 103; Почекаев 2004, с. 33.
486
См., напр.: Катаев 1863, с. 2.
487
См., напр.: Иванов 2005, с. 180. См. также: Шамбинаго 1945, с. 202.
488
См., напр.: Герберштейн 1988, с. 64; Орбини 1722, с. 70; Custin 1843, р. 102; Serra 1835, р. 416; Norris 2009, р. 22.
489
Лызлов 1990, с. 33.
490
Шпулер 2009, с. 304.