Мамба в Сомали: Чорный переворот
Шрифт:
Работал он в наискучнейшем месте на земле, а именно в паспортном столе. Правда, унылой свою работу не считал. Его развлекало чтение фамилий и имен людей, получавших в его заведении красные книжицы, согласно которым они становились гражданами Советского Союза. Фамилии порой встречались весьма смешные.
Признаться, паре человек он помог поменять фамилии и даже отчества, изменив всего лишь пару букв. Но не со зла, а только ради развлечения. Люди ругались, предъявляли свои свидетельства о рождении, он исправлял «возникшее недоразумение», и жизнь снова текла по замкнутому кругу.
А ещё Мише хотелось любви. Вернее, просто безумно
Как он ни пытался её охмурить, ничего не получалось. У блондинки и без него хватало поклонников, но выходить во второй раз замуж она по каким-то своим причинам не торопилась. Поэтому Мишина надежда хоть и не горела ярким факелом, но всё же теплилась маааленьким таким, крохотным огоньком.
Все его дальние и ближние родственники под предлогом репатриации собирались или уже эмигрировали за границу. Кто-то поехал «на Родину», которую несколько предыдущих поколений предков и в глаза-то не видели, то есть в Израиль. Некоторые рискнули и уехали в США, а часть подалась в Буэнос-Айрес. Миша же не стремился ни туда, ни туда. К тому же он хотел жениться здесь, а не там. Что его ждёт в других странах, конечно, неизвестно, но вряд ли там он найдёт кого лучше. Кем он там будет? Чужаком без денег и будущего? Миша не питал никаких иллюзий на этот счёт, в отличие от своих соплеменников. Однако каждый решает за себя сам. Всё равно денег на переезд у него нет.
В один из дней Миша как обычно пришёл на работу и, оформляя паспорт для выдачи его очередному гражданину, грезил о блондинке. Да, фантазия у него была богатая! И ощущая в руках только шершавый серый картон папки с документами, мыслями он был очень далеко.
Ему грезилось, как он подходит сзади к своей пассии, пожирая жадным взглядом её тонкую (как ни странно!) талию… вернее, резко контрастирующий с ней пышный зад, обтянутый коротким, ничего не скрывающим платьем. И в этих мечтах он кидается к ней и страстно обнимает, прижимаясь к вожделенной попе бёдрами и обхватывая руками манящую грудь. Оо-о-о!
И вот, когда Михаил с головой окунулся в свои влажные мечты, в маленькую комнатку вошла его начальница Клавдия Сергеевна Спотыкач. Не очень старая, но очень некрасивая женщина в очках в чёрной роговой оправе и толстенными стёклами.
— Миша, есть срочная работа: надо помочь человеку, он тут потерял кое-кого.
Михаил вздрогнул, поднял голову и ошалел. За спиной его невзрачной начальницы стоял самый настоящий негр и внимательно смотрел на него пронзительным взглядом чёрных-пречёрных глаз. Паспортисту даже на миг показалось, что зрачки в его глазах были узкие и вертикальные! Бр-рр… Но Миша тут же поспешил себя успокоить: на фоне чёрной радужки привидеться может что угодно, хоть квадратные зрачки. Как только начальница закончила говорить и посмотрела на него, негр шагнул из-за её спины и сказал…
Пройдя таможенный досмотр, я въехал на территорию СССР. Визу и ходатайство на въезд в СССР я пробил через своих людей в правительстве заранее, ещё до всей заварухи, и те получили
А пока, несмотря на то, что СССР выводил свои войска из Африки, тех, кто учился в Советском Союзе, принимали свободно. Вот она — дружба народов в действии! Люблю СССР!
— С какой целью приехали в Советский Союз? — на плохом английском равнодушно поинтересовалась дородная дама, на которой просто лопалась форменная синяя блузка.
— Посетить родное военное училище в Сумах и прокатиться по стране в туристических целях, — ответил я на чистейшем русском языке.
— Ммм, а у вас есть разрешение посещать другие города, кроме города Сумы?
— Естественно есть, — с мастерством фокусника доставая очередную бумажку, сказал я и внутренне поморщился. Вот же задолбали со своими бумажками! Но в лицо женщине я улыбался во все тридцать два зуба. Надо же поддерживать негритянский имидж. — А разве неграм нельзя ездить по самой свободной в мире стране? Вы ненавидите негров?
Тётка стушевалась, не ожидая подобного рода нападок. Ну-ну, пора привыкать… Всё ещё впереди! Ваши азиаты ещё покажут вам дружбу народов, да и кавказцы помогут.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Возьмите ваши документы.
— Спасибо! — забрал я бумажки и пошёл к выходу.
Как удобно, оказывается! Чуть что (к месту и не к месту) можно выдвигать обвинения в антисемитизме, нацизме, фашизме или расизме и легко затыкать рот всем подряд. Всем, разумеется, не заткнёшь, но в большинстве случаев такие обвинения работают железобетонно. Особенно если применять их по отношению к русским, потому как среднеазиатские народы лишь посмеются, если вообще поймут, о чём идёт речь.
Выйдя из аэропорта, я почти сразу попал в объятия таксистов, но отказался от их услуг и направился на стоянку маршрутного автобуса. Тот подошёл примерно минут через двадцать. Добравшись до Москвы, я заселился в ту же гостиницу, в которой жил в далёком 1980 году, в АБВГДейку. Ничего в ней в принципе не изменилось: те же валютные проститутки, швейцары и фарцовщики. Разве что путаны больше почти не скрывались, швейцары стали ещё наглее, да и фарцовщики тусовались прямо у входа, никого не стесняясь.
Погуляв по Москве и посетив между делом Московский зоопарк, я почувствовал за собой слежку. Но железный занавес уже начал постепенно подниматься, и иностранцев сейчас в Союз приезжало очень много, так что от меня вскоре отстали.
Ну, стоит себе обезьяна, смотрит на обезьян… Что такого-то? Имеет право! Конечно, КГБ могло мной заинтересоваться, ведь я приехал из Эфиопии, которая до сих пор напоминала пожар в бардаке во время наводнения. Но по большому счёту: а что я мог знать? Ну да, мутный я тип… И что из этого? У Советского Союза проблем и без Эфиопии хватало. Правда, прилипла ко мне какая-то проститутка в гостинице и попыталась в неформальной обстановке расспросить о событиях в Эфиопии. Пришлось понарассказывать ей всякие небылицы. Будто я лишь чудом свалил из этого ада, где все друг друга убивают! А чтоб отстала, сказал, что всё имущество сгорело, когда на Аддис-Абебу напали французские наёмники. В общем, нагнал ужаса от первого лица, лично пострадавшего от всей этой заварухи.