Манас. Великая война. Книга седьмая

Войско численностью в триста туменов шло, огибая Алтайские горы. Прошло сорок дней и ночей с того времени, когда войско перевалило через Суусамыр на Чуйскую долину. Двигаясь по просторам благодатной земли, оно взяло направление в сторону долины Или через Кордайский перевал. Остались позади земли Огуз-Кечуу, Калкан и Жугон-Таш. Проехало войско земли Кара-Саз, Жуйурмо и Сары-Кыя. Войско пока еще не знает усталости, пока оно с бодрым и боевым настроением. Перед глазами постоянно туманилась черта между небом и землей. Видна была только пелена, что загадочно укрывала что-то неизвестное и страшное. Далее войско проехало земли Шарпылдак, Чук Терек и Эгиз-Кара. Алтайские горы остались позади. Нужно было вести войско к Чет-Бейджину со стороны северных земель, чтобы быстрее добраться до острова Мангуба, где готовилось калмыками, манжу и жунгарами страшное оружие против человечества – племя чудовищ сазаншон. С чудовищами племени сазаншон будут сражаться только обученные для этих целей аскеры Кобиша в количестве семи туменов. Остальные едут для вида, для устрашения жайсанов Эсенкана, если Эсенкан будет препятствовать войне бурутов с чудовищами сазаншон с острова Мангуба.

Из-за своего возраста Кыргыл ранее попросил Манаса освободить его от обязанностей главы всех чоро, о чем в настоящее время очень горько сожалел, ведь его теперь никто не слушал и не принимал всерьез его замечания и хлопоты. Даже стали его кликать «Кыргыл чалем», что означало «Кыргыл-старик». И теперь Кыргыл-чал не может принять какие-нибудь решения и дать советы Манасу. И Манас тоже не тот, что было раньше. Он тоже не принимает никаких решений, добровольно стал простым аскером в десятке чоро Тазбаймата. Теперь каганом всех кыргызов выступает Бакай, которого избрали все ханы каганата. Бакай назначил Алмамбета главным аскербашы всего объединенного войска каганата. Конечно, каган Бакай сделал выбор непростой. Очень сложно выбрать воина на должность главного аскербаши. Он должен обладать множеством знаний и способностей, которые привели бы войско к желаемой победе без особых потерь. Этой должности были достойны многие ханы и богатыри – жоро Манаса. Кокче, Чубак, Сыргак и многие другие чоро и беки. Алмамбет превосходил всех умением управлять погодными условиями на местах и знанием всей окрестности Кангайских земель и самого Чет Бейджина до земель Тюп Бейджина. Его умение управлять погодой восхищало всех ханов и знать каганата. Все были свидетелями того, как жаркое лето вдруг превращалось в лютую зиму и наоборот по воле Алмамбета.

И теперь, в военное время, каган Бакай тоже должен подчиниться решениям Алмамбета беспрекословно.

Теперь те, у кого возникали вопросы и какие-нибудь пожелания, обращались к десятникам, а десятники – к сотникам. Сотники в свою очередь – к тысячникам, а тысячники – к туменбаши. К Алмамбету могли обратиться только туменбаши.

Кыргыл-чал числился в десятке воинов Бозуула, который тоже из-за своей лености не смог сохранить за собой прежние обязанности тысячника. Уже второй день мучился Кыргыл-чал. У него натерлись поверхности бедер до крови. Он не мог сидеть на коне. Ему приходилось постоянно приподыматься на стременах, чтобы бедра не соприкасались с седлом. Ему казалось, что все аскеры мучаются такой же «головной» болью, как и он сам. Поэтому он решил сказать свою жалобу Бозуулу, чтобы он донес ее до главы войска через цепочки главных людей, от десятника до туменбашы.

– Ой, Бозуул! – Он подъехал десятнику.

– Слушаю тебя, Кыргыл-ава! – Бозуул даже не остановил своего скакуна.

– Я уже не могу ехать на коне, – выразил свою боль Кыргыл-чал и спросил: – Когда остановимся на привал?

– Понятия не имею, Кыргыл-ава, – Бозуул смеялся, показывая белые зубы.

– Пора бы сделать привал, – продолжил Кыргыл-чал. – Люди уже изнывают от усталости.

– У нас из десятки воинов, – сказал Бозуул ему с гордостью, – кроме вас, никто не жалуется на усталость.

Тем самым он отмечал старость человека, который в свои годы сидел бы дома, а не становился помехой к движению войска.

– Они боятся тебе говорить, – возразил Кыргыл-чал. – Я же вижу по глазам.

– Одни вы умеете читать по глазам! – разозлился Бозуул. – Остальные ничего не понимают!

Бозуул отъехал от него. Кыргыл-чал не мог успокоиться. Он решил, как и раньше, поговорить с Манасом. «Неужели ему безразлично состояние войска?» – подумал он и помчался вперед в поисках Манаса. Он постеснялся обратиться к Алмамбету, следуя войсковым порядкам. Скакун Акборчук под его седлом целый день нес хозяина до воинов Тазбаймата, среди которых на Аккуле красовался великодушный богатырь.

– Манас! – обратился Кыргыл-чал к богатырю, так же как обращался в прежние времена. – Люди устали от езды, великодушный каган! Скажи Алмамбету, пусть объявит привал.

– Не могу! Я такой же рядовой аскер, как и ты, – сказал Манас. – Ты должен сказать своему десятнику. Он – сотнику, и так далее. Пусть ему скажет ваш туменбашы.

Кыргыл-чал хотел возразить, но не мог сказать ничего. Было непривычно, что Манас тоже подчиняется общему порядку.

«Что за чудеса, куда мы катимся», – подумал Кыргыл-чал и встал без движения. Обратно к своим воинам не стал ехать, а решил их дожидаться, отдыхая на этом месте. Он отъехал в сторону и спешился очень осторожно, чтобы не навредить «ранам».

Войско двигалось медленно и торжественно, как огромный огнедышащий дракон, ползая по равнинам земельных пространств. Кыргыл-чал, с одной стороны, радовался и гордился тем, что он является частицей этого дракона. С другой стороны, переживал за то, что этот дракон даже не удосужился заинтересоваться болью своей частицы. Было очень обидно, и поэтому он что есть мочи прокричал несколько раз:

– К черту вас всех! К черту вашего Бейджина!

От боли в натертых бедрах Кыргыл-чалу хотелось плакать, ему было все равно, кто что думает. У него сознание, душа и сердце собрались в одном больном месте. Проезжающие воины смотрели на него с удивлением и показывали на него друг другу указательными пальцами, покручивая ими у висков…

Впереди бушевала река Оркун. Поток воды в ней был постоянно в силе из-за того, что наступали очень теплые времена. Днем и ночью одинаково таяли ледники, воды которых составляли мощную силу реки Оркун. Переправиться через нее с войском было невозможно. Переправа через брод требовала для войска много времени, что было недопустимо. Алмамбет дал войску недельный привал. Сам собрал знаменитых чародеев и заклинателей. Самыми главными из них являлись Ырдык и Байкиш, которые сумели разгадать и разрушить все калмыцкие заклинания и чародейства на всех путях войска Манаса в родные земли. Сам Алмамбет учился чародейству несколько лет в Бейджине. Усилиями заклинаний Алмамбета, Ырдыка и Байкиша, несмотря на теплые времена, над Оркуном наступили лютые морозы, чтобы замерзла вода реки, чтобы войско могло переправиться через нее без затруднений. Для того, чтобы полностью замерзала река, потребовалось одна неделя. Вот поэтому Алмамбет объявил привал на неделю. Как только появилась возможность проезда по ледяной поверхности реки, войско начало переправляться через скользкие препятствия на другой берег. Пришлось частям войска прервать дни отдыха на одном берегу и продолжить их на другом. Но войско за это время должно было учиться премудростям ведения войны. Отдельные аскеры упражнялись и учили друг друга колоть врага копьями, рубить саблями и метко стрелять из лука. Дни, отведенные для привала, кончились.

Войско двинулось еще более стремительным ходом. Все тумены будто включились в соревнование «кто быстрее», головные их части овладевали местами для перехода горных участков общего пути. Каждый тумен войска имел свою дорогу и свое направление движения. По приказу Алмамбета движение войска сопровождались упражнениями частей туменов в устройстве набегов на врага, обороны в случае нападения, а также битвы, если враг окажется лицом к лицу. Временами устраивались поединки между богатырями. Главы туменов войск вначале были против проведения различных упражнений, но со временем признали, что они помогают держать аскеров в боевом состоянии. Были заметны у каждого аскера повышение боевого духа, бодрости и прибавка в навыках ведения поединков.