Мангазея
Шрифт:
– Нет, Давыд Васильевич, не успел. Мотаюсь все время по разным гарнизонам. Какая уж там женитьба? Вроде как зацепился было в Тобольске, а тут опять, на тебе: ступай в Мангазею, а то и далее… А как увидел ваших девок, стреляющих в меня своими дьявольскими глазками, так в душе все прямо-таки перевернулось.
Тот задумался, видимо, обдумывая исповедь десятника, тронувшую его мужское сердце.
– Не робей, казак, – атаманом будешь! В принципе, как сказал ты, этот вопрос тоже решаемый. Во всяком случае, обещаю не вмешиваться в твои сердечные дела, – и усмехнулся, – ежели ты, конечно, не станешь менять моих девок как перчатки.
– Как можно, Давыд Васильевич?!
– Стало быть, теперь согласен, – удовлетворенно произнес тот и позвонил в серебряный колокольчик, стоявший у него на столе.
Через некоторое время дверь в комнату приоткрылась и в нее заглянул дворецкий:
– Чего изволите?
– Проходи! – повелел воевода и, когда тот приблизился, распорядился: – Сей десятник будет проживать здесь, у меня. – Дворецкий почтительно глянул на того. – Подбери ему комнату соответствующую да девку в услужение. – А затем, сделав паузу, уточнил: – Впрочем, он выберет ее себе сам. Ступай!
– Ну и как, доволен, Афанасий? – усмехнулся воевода, когда дворецкий вышел.
– Я, честно говоря, не ожидал такого, с моего, конечно, взгляда, царского приема.
– Привыкай, не все же тебе в десятниках ходить. Ведь если мне мое дворянство досталось просто так, как бы само собой, по рождению, то тебе придется достигать чего-то стоящего в жизни уже своими заслугами. Другого, как только что сказал ты, не дано!
Афанасий улыбнулся:
– Под руководством таких умных и деятельных людей, как вы, Давыд Васильевич, можно действительно достичь многого.
– А почему бы и нет? – саркастически усмехнулся тот. – И в шахматы играть научат, и девку гладкую, глядишь, под бок подсунут…
– Да ну вас, Давыд Васильевич! Я же серьезно, а вы все в шуточки обращаете…
– Не обижайся, Афанасий, будет и на твоей улице праздник! С твоими-то способностями! Верь мне.
– Дай-то Бог! А я как-то и не буду против, – рассмеялся тот.
– Ну ладно, пошутили – и будет. А пока тебе подбирают комнату, надо решить еще один волнующий меня вопрос.
Афанасий насторожился.
– Проследи, чтобы твои казаки не увлеклись игрой в зернь [33] . А то некоторые наши стрельцы умудряются проигрываться чуть ли не до подштанников, – усмехнулся воевода. – А после этого кто-то ссужает им деньги в рост и они повторяют все сначала. Поэтому если заметишь что-то неладное, то сразу же докладывай мне. А я уж с этими людишками-доброхотами как-нибудь разберусь!
– Спасибо, что предупредили, Давыд Васильевич! Только этого нам перед походом еще и не хватало.
33
Зернь – азартная игра в кости.
«Вроде как азартные игры очень волнуют воеводу, – призадумался Афанасий. – Что-то здесь, наверное, действительно не так. Ну да ладно – со временем разберусь, что к чему», – решил он.
Раздался негромкий стук в дверь.
– Входи, Кузьма! – разрешил воевода.
«Как через дверь видит! – усмехнулся Афанасий. – А чему, собственно говоря, удивляюсь? Уж сколько лет тот прислуживает барину, судя по его возрасту».
Тот вошел, но остался стоять у двери.
– Комната для вашего гостя подобрана, однако надобно прибраться в ней да постель застелить.
– Комната-то хоть добрая? А то для тебя и чулан – чуть ли не хоромы, – усмехнулся воевода.
– Как можно, барин?!
– Ну ладно, верю тебе. – И посмотрел на Афанасия: – Мы с тобой вроде как все оговорили. Во всяком случае, самое главное. А что не успели, так оговорим потом – времени еще будет хоть отбавляй. Главное же сейчас – отписать просьбу Роману Федоровичу, пока коч не ушел обратно в Тобольск. Этим-то и займусь. Ну что, пойдешь, однако, осматривать хоромы, которые подобрал тебе Кузьма?
– Это само собой. А затем схожу на пристань, дабы забрать своих казаков. Истомились небось, меня ожидаючи, – усмехнулся он. – Размещу их в стрелецких сторожках, как вы и велели, да вернусь со своими пожитками уже в свои хоромы.
– Тогда с Богом, Афанасий!
Следуя за дворецким, подошел к двери в свою комнату. «Да, дверь-то, однако, не так высока, как у воеводы, – с усмешкой отметил он. – Стало быть, по Сеньке и шапка».
Тот распахнул дверь:
– Вот это ваша комната.
Афанасий вошел в нее и огляделся. Стол, два стула, двухстворчатый шкаф и, конечно, кровать. На противоположной стене небольшое окошко с занавеской. «А что еще надо холостому десятнику? – подумал он. – Одним словом, спасибо тебе, воевода, за приют! Это тебе не каморка в какой-нибудь сторожке. И это в лучшем случае. Да ведь и о моем пропитании воевода ведь не зря же упомянул…» Затем повернулся к дворецкому, который напряженно наблюдал за ним.
– Спасибо за заботу!
– Называйте меня Кузьмой, как и барин. Что-нибудь еще надобно?
– Письменные принадлежности, писчую бумагу, а также, ежели, конечно, возможно, тумбочку какую для бумаг. Это, как я надеюсь, в барском доме найдется?
– Непременно. А сейчас я покажу вам девиц, из коих, как повелел барин, – подчеркнул он, – вы выберете одну из них себе в услужение.
– С превеликим удовольствием, Кузьма!
И Афанасий впервые увидел промелькнувшую на лице дворецкого мимолетную улыбку.
«Вот старый черт! А ведь тоже мужик!.. – усмехнулся он. – Все понимает с полуслова».