Манглабит Варанги
Шрифт:
Между тем, хоть Алексей Комнин и был лучшим стратигом (то есть воеводой) Никифора Вотаниата, но блеск его полководческий славы не просто слепил, а буквально жег глаза фаворитам престарелого базилевса, Борилу и Герману. Те строили против Алексея и его брата Исаака козни, плели заговоры — так, что Алексей был вынужден обратиться за помощью к Марии Аланской, попросив ее провести церемонию по духовному усыновлению… И дочь грузинского царя не отказала — ведь братья Комнины были ее естественными союзниками! Алексей женился на Ирине Дукине, прочно связав себя с кланом Дук — кланом, к которому принадлежал и сын Марии, Константин. А супругой Исаака и вовсе является двоюродная сестра
В армии любили Исаака и особенно Алексея, а благодаря поддержке Марии на их сторону встали влиятельные военачальники — как например, кесарь Иоанн Дука и стратиг Георгий Палеолог. Они привели братьям войско, избравшее Алексея базилевсом — и старший брат Исаак собственноручно надел на него пурпурные сандали перед лицом ратников…
Мятеж Алексея был столь же успешным, как и мятеж Вотаниата в свое время — за старика базилевса была готова драться только варанга. Но Никифор решил не цепляться за власть по примеру свергнутого им же предшественника… Не последнюю роль в относительно бескровном захвате власти (ибо грабежи Царьграда воинами Комнина все же имели место быть) сыграл патриарх Косма — он понял нежелание старика Вотаниата драться, и сумел склонить того к добровольному постригу в монахи… Кроме того, Косма помог Алексею и Марии с передачей власти. Так, василисса лишилась своего положения действующей императрицы, уступив Ирине Дукине. Но взамен ее сын Константин вновь был назначен соправителем — уже при Алексее, а его собственная дочь Анна была обручена с Константином.
…Все эти события кипели еще до того, как Роман вступил в гвардию и потерял отца. Так что судить о последующих отношениях Алексея Комнина и Марии Аланской он мог только со слухов — в Царьграде зачастую лживых. Так, злые языки приписывали новому императору и бывшей императрице близкую связь, выходящую далеко за пределы духовного родства — впрочем, те же языки называли Самсона сыном портовой блудницы… Поговаривали также, что Алексей был дружен с юнцом Константином и всячески опекал соправителя — что не помешало Комнину лишить сына Марии престола (в очередной раз!), как только у него родился наследник Иоанн.
Впрочем, помолвки Константина с подрастающей дочерью базилевс не расторгал — более того, он отдал Анну на воспитание Марии также, как когда-то саму Марию отдали Евдокии Макревмволитессе, славящейся своей ученостью и утонченным образованием… И к слову, это воспитание оказало на еще юную дочь грузинского царя огромное влияние — так, будучи василиссой, она вела переписку с учеными мужами, например, с Феофилактом Болгарским. Он же в свое время занимался образованием Константина…
Но последнему не было суждено стать супругом подрастающей красавицы Анны Комниной — год назад сын Марии Аланской умер. Он был слаб здоровьем с детства, и частые хвори нередко угрожали его жизни… Так что Самсон не особенно верил слухам, согласно которым базилевс приказал отравить бывшего соправителя. Правда, манглабит также слышал и о ромейских ядах, способных убивать человека постепенно, изображая долгую и затяжную болезнь…
Кто может быть несчастней матери, потерявшей своего ребенка? Роман воочию видел скорбь Марии Аланской, он был немым свидетелем ее отчаянных рыданий, раздающихся из-за закрытых дверей покоев бывшей императрицы… Но иную женщину такая утрата подкосила бы, сломав разом, словно об колено — однако дочь Баграта сохранила острый ум и способность радоваться жизни. А также
И вот теперь Самсон стоял, неотрывно глядя на балкон, где только что видел эту волшебную женщину — и боролся с нахлынувшими на него чувствами… Ранее, когда он только заступил на службу в Вукалеон — когда еще Константин Дука только болел — он не мог даже помыслить, что признается василиссе в своих чувствах. Где он, а где она?! И разве было Аланской дело до кратких любовных интрижек с гвардейцем (до коих она все же могла опуститься по примеру некоторых придворных дам), в то самое время, когда здоровье ее сына вызывает стойкую тревогу?
И уж тем более, когда он умер?!
А потому Роман стойко и молча терпел любовную муку, страдая от нее — и болезненно наслаждаясь ей! Даже в мыслях не допуская, что когда-нибудь действительно признается… Но ведь теперь все изменилось! Скоро он покинет Вукалеон, чтобы присоединиться к войску крестоносцев — прошение уже подано. Скоро он попытается исполнить обещание, данное себе под Диррахием — и кто знает, удастся ли ему сохранить голову, даже если получится поразить Боэмунда? Кто знает, не падет ли гвардеец от мечей норманнов-телохранителей князя Тарента — или от сарацинской стрелы? Или от болезни — одной из многих, что способны выкосить целые армии?!
Одному Богу о том известно…
Так почему же сейчас он должен молчать? Почему он должен отправиться в свое рискованное путешествие, так и не попытавшись открыть Марии Аланской своей тайны?! Бесстрашный в бою русич много раз об этом мечтал — и в его грезах бывшая царица благосклонно отвечала на чувства варанга… Но вживую манглабит никак не решался сделать первого шага к горянке. Рассказать ей о своей любви, глядя прямо в сияющие очи василиссы?!
Нет, невозможно…
А что, если не говорить?!
Лишь впервые всерьез задумавшегося о признании Романа посетила вдруг счастливая мысль — настолько правильная и логичная, насколько это вообще возможно! И Самсон не просто сделал первый шаг — он бегом сорвался с места, надеясь исполнить свою задумку прежде, чем трезвый глас рассудка отметет и ее…
Манглабит чудом успел до даипона — вечерней трапезы — перехватив служку с подносом у самых дверей покоев Марии. В обязанности варангов входит и проба пищи своих господ — для этого рядом с основным блюдом на подносе несут маленькую чашу, в которую служка аккуратно перекладывает часть еды на выбор гвардейца. И в этот раз Роман сам попробовал небольшую порцию парфирогенита — салата, состоящего из яблочных долек, небольших кубиков спелой, душистой дыни и толченого миндаля, для сладости заправленных медом… После чего сотник отпустил служку — и кивнув своим воинам, ожидающим у покоев Марии Аланской, замер у дверей. Один из гвардейцев послушно постучал — негромко, чтобы не побеспокоить отдых госпожи; не сразу, но из покоев донесся высокий голос василиссы:
— Да-да, войдите!
Тот же гвардеец (Малом его кличут) открыл перед сотником дверь — и тот поспешно вошел внутрь, украдкой положив за блюдом с салатом небольшой сверток с запиской… Своим безмолвным признанием!
Марию манглабит застал сидящей за столом; кажется, горянка до того читала — Роман увидел на столе раскрытую книгу и сразу два подсвечника на пять свечей каждый. Вместе они дают неплохой свет… Но ныне дочь грузинского царя расчесывала свои длиннющие, непослушные волосы, жидким пламенем струящиеся по ее левому плечу и руке…