Мангуп
Шрифт:
– Кажется, эти ребята завтра собираются на какую-то войну,- сказал Илья.
– Может, стоит пойти поговорить с ними, и, возможно, присоединиться к ним? Возвращаться домой без денег уж очень не хочется. Перед людьми стыдно будет.
– После благородной миссии защиты Великого Города, веры, и вдруг стать обычными наёмниками?
– Ты предлагаешь иной план заработать деньги? Тогда давай, рассказывай! Или твой папа заплатит нам всем? Сомневаюсь, зная его нрав.
Илья пошёл к соседям. Разговаривал с ними долго. Наконец, вернулся и сообщил Теодорику:
– Ребята едут во Францию по приглашению французского короля. Недавно жители Бордо, главного города Гаскони, по-французски – Аквитании, или Гиени, изгнали французский гарнизон и объявили себя вассалами английского короля. Англичане ввели войска. Французский король Карл седьмой собирает армию, чтобы очистить Гиени от англичан. Приглашает всех, кто желает заработать. Генуэзцы выезжают послезавтра,- он посмотрел в окно,- вернее, уже завтра рано утром, и если мы хотим к ним присоединиться, то нам надо на заре ждать их у городских ворот.
– Франция с Англией воюют уже более ста лет. Кто из них прав, а кто нет – они и сами забыли, и встревать в чужой конфликт за чужие интересы – нет никакого смысла, - сказал Теодорик.
– На чьей территории идёт война? На французской! Значит, кто агрессор? Англия. Какие могут быть сомнения? – удивился Илья.
– Гасконь стала английской ещё при английском короле Генрихе II Плантагенете, который женился на герцогине Аквитанской. Так что это, вроде, как и не совсем французская земля, хоть и считались английские лорды, владетели Гаскони, вассалами французского короля. Сами гасконцы предпочитают быть в составе Англии. Кстати, отец Генриха Второго – граф Анжуйский - француз. Кроме того, когда в 1328 году прервалась ветвь французских королей Капетингов, то основным претендентом на французский престол был английский король Эдуард III — внук Филиппа IV по материнской линии. Его права были отвергнуты на основании отсутствия во Франции традиции наследования короны по женской линии. Для юридического обоснования использовалось положение древней «Салической правды» о том, что земля не наследуется женщиной,– продолжал упорствовать Теодорик.
– Мы что, опять за идею будем сражаться? Нет, за деньги! И только! Лишь деньги стоят того, чтобы ради них рисковать своей головой. Ведь без денег жизни нет. Ах, да, ты же у нас богатенький, у тебя папа - знатный архонт, владетель целого города Шиварина и его окрестностей. А вот мне, третьему сыну, мой отец ничего не оставит. Поэтому, ты как хочешь, а я еду на войну. И меня, я уверен, поддержат все наши солдаты, даже слуги твоего отца.
– А вот деньги — вопрос серьёзный. Мне просить денег у папочки тоже не совсем нравится. А куда же мы денем мою жену? – спросил Теодорик.
– Ты сейчас взгляни на неё, и сразу поймёшь, где ей место,- сказал Илья по-готски.
Теодорик резко обернулся и посмотрел на Агнию. От его взгляда не ускользнуло, как она под столом сдёрнула руку со штанов пьяного солдата, сидевшего рядом с ней. Глаза Теодорика налились яростью. Он наотмашь ударил Агнию по лицу, и та сначала бешено вытаращила глаза, а потом опустила голову и разревелась во весь голос.
Сцена была безобразная. Теодорик вскочил, и бросился вон из траттории.
Ближе к вечеру лохаг Теодорик собрал свой небольшой отряд. Многие всё ещё были пьяны, но когда Спаи Илья заговорил о деньгах, они сразу протрезвели, хоть и морщились от мучительной головной боли. Предложение Спаи заработать деньги встретило единодушную поддержку. Было решено ехать на войну вместе с генуэзцами.
На следующее утро два отряда встретились у ворот Генуи. Теодорик подъехал к генуэзцу, который ему показался главным, и они представились друг другу. Генуэзца звали Пьетро Боссо. И хотя его фамилия означала «коротышка», на самом деле это был крупный парень, под стать Теодорику.
Ехали по красивейшим местам. Леса были в частной собственности, и дичи в них водилось немного, но молодые люди, не желая тратить деньги на еду в таверне, при случае, тайком охотились, а потом жарили добычу на костре и спали на траве среди буйной природы и соловьиных трелей.
К реке Рона, где заканчивалась Священная Римская империя и начиналась Франция, подъехали у большого красивого города Авиньон, бывшего сто лет назад местом так называемого «авиньонского пленения» Пап. Тогда Папы определяли внешнюю политику Франции.
Город был опоясан толстой крепостной стеной с тридцатью зубчатыми башнями. Издали он производил потрясающее впечатление, но когда Тео и его спутники въехали на узкие улочки города, то были несколько смущены вонью и грязью, царившими вокруг. Сверху на головы прохожих жители иногда опорожняли ночные горшки, поэтому, горожане, на всякий случай, ходили в длиннополых шляпах, чтобы чужие испражнения не испачкали голову. Приходилось внимательно смотреть вверх и вовремя уворачиваться.
Теодорик, привыкший к чистоте своего родного Шиварина, не переставал удивляться нечистоплотности европейцев. Авиньоном управлял вице-легат Папы.
Задерживаться в Авиньоне не было смысла. Поглазев на башню папского дворца, на Авиньонский Собор, отряд выехал из города, и по каменному мосту Сен-Бенезе, построенному триста лет назад, переехал через Рону.
Начались знаменитые виноградники Лангедока. Крестьяне трудились в полях. Отряд Тео и Пьетро проезжал мимо мирно работающих французских крестьян, и странно было осознавать, что эта страна уже более ста лет ведёт непрекращающуюся войну.
– Война войной, а вино нужно всем: и победителям, и побеждённым,- сказал на это Пьетро Боссо.
Пьетро знал французский язык, поэтому постоянно спрашивал встречных французов об армии короля Карла. Наконец, ему удалось получить достоверные сведения, и через несколько дней сводный отряд генуэзцев и феодоритов влился в кавалерию французского командующего Жана Бюро.
Теодорик и Пьетро лично представились командующему, получили от него письменные заверения о достойной оплате своих ратных трудов. Спаи Илья тут же нашёл общий язык с главным казначеем французов, и все денежные дела прочно взял в свои руки.