Манико
Шрифт:
Битый час качался с бока на бок, так и не смог уснуть. В голове роились разные мысли, но там не было места словам Татьяны. Каждый раз все реальнее и реальнее становится один и тот же сон, и с каждым разом как кинофильм его прокручивают все дальше. В субботу, это было четыре дня назад, он прервался на рыбной ловле в океане на какой то лачуге, а этот раз зашло несколько дальше. А если учесть еще и стайерский забег Таньки, то это уже тянет на полнометражный фильм. Жаль, что нельзя этот ролик показать Татьяне. Что мог бы сделать с ее фигурой здоровый образ жизни.
Это конечно все шутки, но с этим кино в голове нужно что то делать, не дожидаясь прихода очередных глюков.
Пойду как я на кухню и угощусь хорошим кофе. Дорогой
Выкурил несколько сигарет под чашечку кофе и нахлынули воспоминания студенческой жизни. 1996 год, я Рагожин Андрей Викторович студент Ленинградской художественной академии.
Во времена студенчества мы, под влиянием старших товарищей, отнесли себя к разряду свободных художников, не подвластных пространству и времени. Да и чудили мы по разному, в основном под воздействием алкоголя. Но однажды восточный сокурсник привез азиатской травы. Устроил из процесса курения целый ритуал, и мы раскурили одну папиросу. Наш друг Али-баба, иначе его на курсе ни кто и не называл, упал на кровать. Мы некоторое время смотрели на него в недоумении. Решили, что он маленький и щуплый, ему этого хватило, а мы втроем по росту близки к двум метрам и нам этого мало. После этих рассуждений вытащили из нагрудного кармана рубашки Али вторую папиросу и продолжили ритуал, как прилежные ученики.
О нас после этого случая по общежитию ходили легенды. Мы практически ни чего не помнили. Но даже если и часть этих легенд правда, и за то спасибо случаю, что нас не отчислили из вуза.
Это был первый раз, когда меня посетили красочные видения и я, со слов соседей по комнате, разговаривал на каком то, толи испанском толи итальянском языке. Не просто говорил, а читал стихи.
Дурь за сутки выветрилась, а ведения меня преследовали еще месяц. Али-баба после этого случая еще несколько раз предлагал нашей компании свою дружбу, но наш друг Сибиряк Саня сказал, - Где же нам набраться столько желчи, дабы дружить с тобой. Али долго разгадывал Санин ребус, а наша компания, благодаря ему получила прививку от наркотиков.
События сновидения происходили на море. Каждую ночь я становился участником одного и того же кораблекрушения, и не просто участником, а отдавал команды матросам и почему то испытывал вину за все произошедшее. Каждая ночь, только стоило закрыть глаза и погрузиться в сон, начиналась с пронизывающего ветра, летящих холодных капель дождя в лицо, раската грома. Набегающая огромная волна окатывает меня ледяной водой. Это происходило три или четыре ночи подряд, а потом приснилось продолжение, и каждую ночь ведение заходило все дальше. Я начал давать команды матросам, они рубили фок, грот. Утром же я не мог даже понять, что бы это могло означать. Все дошло до того, что я мог просто закрыть глаза и ведение начиналось днем. Наблюдавшие за мной друзья отметили, что я засыпал за считанные секунды и при этом погружался в глубокий сон. Они следили за мной примерно месяц, прежде чем я решился обратиться к врачам. Эскулапы поковырялись в моих мозгах и вынесли вердикт, нервное истощение на фоне непосильных вузовских нагрузок. Я ведь в доверительной беседе не стал лечащему врачу рассказывать про нашего несостоявшегося друга Али-Бабу.
Несколько сеансов гипноза и чудодейственные таблетки сделали свое дело, у меня пропали сновидения. Я получил освобождение от летней практики и досрочно отправился в родной город, домой в Крым. Нет худа без добра, умозаключения великих психиатров легли на бумагу, тем самым оградили меня от армейской повинны. Таких не берут у нас в солдаты.
Сделав несколько затяжек, я понес сигарету к пепельнице и в этот момент в голове пронеслись видения студенчества. О боже, у меня перед глазами отчетливо и по профессиональному контрастно стал образ девушки с тонущего корабля, и это была Досига.
Прервала ведения пронзительная боль от того, что пальцы правой руки гасят сигарету.
Андрей вскочил с табурета.
– Все. Довольно. А то накличу беду своими ведениями. Нужно сделать виноватое лицо и брести на набережную. В кафе, где работает Таня и поскорее вымолить себе прощение, потому, что уж очень хочется кушать. Да и вообще, Татьяна очень хорошая девушка, просто ей в жизни не везло с любимым человеком, настоящим спутником жизни.
– Пора. Мольберт оставлю здесь. Вдруг что-то пойдет не так, как я планирую, будет повод вернуться.
2
Выйдя из подъезда, Андрей сразу окунулся в суету улиц курортного городка, уютно расположившегося на берегу Черного моря. Южное побережье Крыма, каждый населенный пункт несет в себе частичку истории. Здесь мирно уживаются памятники разных эпох и столетий. Соседствуют между собой различные религии. Человек, не обделенный воображением, путешествуя по полуострову, без труда сможет представить на склонах крымских гор всадников в турецких одеждах, несущихся во весь опор. В скальных городах кипит жизнь и по горной дороге едет арб, груженная утварью.
Еще в школьные годы я частенько проводил подобные путешествия в глубь веков при помощи своего воображения, и в подробностях мог потом пересказывать события давно минувших лет. Свободно я погружался, после прочтения исторических книг, в любую эпоху, но подобное у меня не получалось с периодом Великой Отечественной войны
С раннего детства я рисовал все и везде. Самым любимым местом для меня была галерея Айвазовского, где я мог проводить целые часы, стоя неподвижно возле какой либо картины, погружаясь в морские баталии или борясь с морской стихией вместе с командой изрядно потрепанного корабля. Весь персонал знали меня в лицо и я получил привилегию бесплатного посещения. Если меня долго не было дома, а все мои друзья гуляли во дворе, мать сразу бежала за мною в галерею. Смотрители в летнюю жару выгоняли меня на улицу греться, дабы я не замерз, иногда отпаивали чаем и угощали ароматными домашними пирожками. Так и пролетело мое детство, вопрос с выбором профессии вообще не стоял, только необходимо было определиться с местом учебы.
Толчок в плече вернул меня в реальное время. Я бегу по улице Галерейной, по направлению к набережной. Юноша в шортах и с голым торсом извинился передо мною. Я кивнул ему в ответ и вспомнил, что я шел в кафе 'Пиратский приют', в район музыкального фонтана. Там работает официанткой Татьяна.
Войдя в кафе, сел за свободный столик возле входа на летнюю площадку. В зале работали две официантки, Таня и ее подружка Дана. Таня стояла возле барной стойки, а Дана принимала заказ возле дальнего столика. Татьяна бросила взгляд на меня, но не подошла. Через несколько минут к моему столику подбежала Дана, поздоровалась со мной. Я попросил ее принести мене бокал светлого пива. В глубине зала послышался голос Татьяны, - Дана, попроси юношу за заказ произвести расчет, а то мы таких знаем. Наверняка в кармане драных джинсов ветер.
– Дана засияла улыбкой и ушла. Через некоторое время к столику с бокалом пива подошла Таня.
– Прошу тебя простить меня никчемного художника, хотя не пойму в полной мере, за что я извиняюсь. Неужели за то, что ты, пытаясь меня ударить, сонного и беспомощного, промазала и зашибла ногу. Таня перебила Андрея, не дав ему возможность съязвить.
– Я просто устала тебя содержать, тянуть наш быт на своих плечах. Ты мне не муж, да и любви у нас не вышло.
– Но нам ведь хорошо, вместе весело...
– Одной романтикой сыт не будешь. Ты великий художник, заниматься росписью дворцов культуры, это ниже твоего достоинства. Твоя мазня, ну извини картины, на алее не продаются. За две последних недели ты не продал ни одной из них.