Манкая
Шрифт:
Припомнив Джейн Эйр, Юля не стала печалиться, объяснив себе, что это ожидаемо и нормально. Но в этот момент совесть и проснулась. Ага, та самая, что спала.
— Кира, я хотела тебе сказать. Вчера я была у… — но Кира не дал ей договорить!
Мистика!
— Если хочешь, иди. При соседках этот хлюст не позволит себе лишнего. Я побежал. На связи, — и упорхнул в пятничный вечер, словно сбежал от скучного занятия на праздник.
Юля посмотрела на дверь, постояла, а потом ее словно ветром стало гонять по квартире! В гардеробной, где всегда царил порядок, она навела шороху. Впрочем, много времени это не заняло. Юлькин гардероб был невелик, не в пример Кирочкиному. Достала москвичка наша единственные джинсы, которые прекрасно сидели на ее фигурке. Остальные штаны штанами и были. Слонярского размера и тюремного окраса. Потом ей стукнуло в голову, что все это неправильно и гадко. Правда, от своих планов Юлька не отказалась, придя к компромиссу с совестью. К какому? А такому.
Она достала из комода белоснежную футболочку, тоже редкий случай в плане размера и окраса, и надела на себя. Футболка облегала тело весьма живописно, а надпись на спине футболки, была тем, что нужно. Они с Кирой в Сочи приобрели парные футболки с надписями «Вместе навсегда!» и когда гуляли в обнимку по набережной, всем было ясно — идет влюбленная пара. Вот эту футболку и надела Юля, как напоминание самой себе, что она Кирочкина пара, и ничья больше.
Джинсы сели идеально. А вот волосы Юля распускать не стала, снова компромиссничая, мол, незачем привлекать к себе лишнего внимания. Стянула их, волнистых, густых, золотистых, в узел на затылке. Отражением в зеркале осталась довольна. Скромно и неброско.
Как же она ошибалась, эта неуверенная в себе девушка. Как сильно придавлена она была воспитанием отца и дрессировкой мужа.
Юлька выглядела офигенски! Ну, уж простите за слово простецкое. Узкие бедра и талия, преобразованные занятиями йогой в подтянутое, упругое тело. Высокая грудь, размера два тире три. Длинные ноги. А узел ее на затылке, открывал шею, красивой формы и длины, с изящным, очень женственным изгибом. И пряди, не попавшие в плен резинки для волос, идеально обрамили лицо, очень симпатичное, с полными губами и яркими глазами, которые блестели сейчас и сияли.
После всех компромиссов и сборов, Юлька уселась на стульчик в холле и принялась ждать. Все в ней вихрилось и требовало немедленного движения, но она сидела смирно и ждала. Терпеливая, однако.
Вот послышались голоса соседок сверху, потом открылась дверь Ирины Леонидовны, а за ней Юльку встряхнул голос ярославской напасти. И поняла, москвичка наша, что можно уже вскочить и бежать. Цапнула из холодильника творог и, погасив свет в доме, вышла на площадку.
И вот ответьте, куда делись Юлькины замыслы по поводу «держать себя строго и не видеться с Митей»? Да туда же, куда и Митькины решения. Если нравится человек, хрена с два ты сможешь быть вдали от него.
— Привет, Юль, — Митька будто ждал ее у двери, потому, как открыл сразу после звонка.
Юльку смутил и обрадовал одновременно, сосредоточенный мужской взгляд Широкова. Прошелся он, взгляд этот, от Юлькиных волос и до самых ступней. И поверьте, ничего не пропустил. Ни одной детали.
— Привет. Я творог принесла. Вотю
Пакет Митька взял, но как-то отстраненно, все еще разглядывая соседку и, кажется, не имея никакой возможности оторваться от этого занятия.
— Ага. Проходи.
И Юленька вошла в его дом, заново ощутила его тепло и сразу же задала вопрос, который носила в своей головке пушистой.
— Ты часто говоришь «ага». Нравится слово? Знаешь, очень прилипчивое. Я сама целый день агакаю, — улыбнулась изумленному соседу, не заметив, как соскочила с официального «Вы» на теплое «Ты».
— Ого. Надо мастер классы чаще устраивать. Глядишь, в следующий раз обнимашки будут, — это Митька с намеком на прогресс в сближении. — Спасибо, Юль. Знаешь, странно слышать «Вы» от тебя. Идем.
Юлька рада была, что Митя пошел вперед, и не увидел, как покраснели ее щеки. Ну и, чего уж скрывать-то, очень польщена была взглядом Широкова на себя, никчемную. Заметила жена невинная, что понравились ему и ее одежда, и прическа. Правда, не поняла, что любовался Митька ею самой, а не ее одеждой. Но не все сразу, верно? Как там психологи рекомендуют? Маленькими шажками, не торопясь, не форсируя события и не вгоняя себя в тягчайший стресс.
В кухне-гостиной, за островом, как за барной стойкой, уже сидели любимые соседки. Все щебетливо поздоровались. И тут Юленька поняла, что не одна она наряжалась и готовилась к суаре.
Фира Рауфовна исполнила мечту Гойцмана старшего. Какую? А ту самую, при которой у него появилась возможность отличать одну бабушку от другой. Фирочка покрасила волосы и стали они интересного голубоватого цвета.
Дора Рауфовна надела богатейшие жемчуга. В три ряда они оплетали ее шейку и буквально кричали о своей стоимости и редкости.
Ирина Леонидовна сияла гладкой кожей (в свои шестьдесят, заметьте!) и свежим маникюром.
Юленька села на высокий стул, вероятно, поставленный Митей до прихода гостей и огляделась. Митя занял место с другой стороны острова и уперся руками в столешницу.
— Девушки, я очень рад, что вы все пришли. Честное слово! Джеки, красивый цвет лака. Ваш. Богатая вишня. Вот вам и будет сегодня соус вишневый, ага? — Митя развернулся спиной у благодарной аудитории и направился к полкам с посудой.
А вот тут нужно подробнее, ибо все четыре «девушки» самым бесстыдным образом пялились на красивого мужчину. Именно так. Пялились! Белая футболка шикарно смотрелась на крепком кавалергарде, подчеркивая широкую спину и плечи рельефно-мускулистые. Высокий рост. Узкая талия и ….простите, конечно, очешуенная задница в джинсах цвета «классик». Фира и Дора смущались, но глаз не отводили. Ирина Леонидовна со знанием дела изучила мужское тело и подмигнула Юльке. А та, бедняжка, вспомнила о Кирочке. Да не так, как хотела бы. Она подумала, что неплохо бы Кире походить в спортзал. Стал он немножко рыхлым, да и полнеть начал на супружеских котлетках.
Митька, словно почувствовав взгляды, обернулся и посмотрел на учениц. Фира и Дора смутились и защебетали что-то о ванили в стручках. Ирина Леонидовна как смотрела, так и продолжила. А Юлька готова была провалиться сквозь землю от стыда.
— Будет вам ваниль в стручках. Юля угостила, — Митя расставил миски, плошки со специями и прочим необходимым на столешнице. — Фира Рауфовна, приятный цвет волос, кстати.
И начал урок и повествование. Руки его, сильные, поварские, умело и споро управлялись с продуктами, мисками и прочим всяким. Ученицы заворожено смотрели на это его искусство и разве что не повизгивали от восторга. И Юлька тоже.