Манул
Шрифт:
Повышали шансы на успех позвякивающие при ходьбе напиханные в мешочек звонкие монетки. Героического, тут конечно было мало, но, подготавливаясь Солоха все же смогла признать, что в дороге без денег ей не обойтись. Ей удалось убедить себя, что она не ворует, а всего лишь берет взаймы и потом, когда обустроится в столице, вернет все сторицей.
Дорога начала резко заворачивать влево, приободрив беглянку. Она отлично помнила этот поворот, уже прикидывая, когда доберется до соседнего села, где на отшибе как раз жила старая солохина знакомая — баба Матрена. По ее умозаключениям
Даже в лунном свете все казалось ей чужим, пугающим и угнетающим. Лунный свет во многом уступал солнечному, привнося в мир что-то мистическое, потустороннее.
Девушка прочувствовала, какой страх испытывали герои матрениных сказок, пробираясь ночами по лесным хащам или же гиблым болотам. В такие моменты невольно начинаешь верить и в лешего, и в болотных, и даже в жутких вампиров и оборотней, подкарауливающих тебя во тьме.
Солоха прониклась атмосферой загадочности, уже не насмехаясь над сельскими рассказами, а потихоньку начиная находить их вполне реальными и убедительными.
— Да что же ты за трусиха, Солоха! — воскликнула девушка остановившись. Она с сомнением покосилась на свои подрагивающие коленки и легкий тремор рук. Как бы она ни храбрилась, подсознание отчаянно сопротивлялось, понемногу подкашивая уверенность в собственных силах. — Или и вправду вернуться хочешь?
В глубине души вернуться, конечно, хотелось, но из упрямства девушка все же не повернула назад, продолжив путь.
— А что это такая красивая девушка делает в такой неурочный час? — раздался откуда-то сбоку едкий голосок.
— Абсолютно идиотский вопрос, — на полном серьезе ответила Солоха, недовольно повернувшись. Атмосфера мистического спала, стоило только показаться первой разбойничьей роже. А в том, что окликнувшие ее были разбойниками, Солоха не сомневалась. Много ли вы на трактах таких вооруженных посреди ночи мужиков видали?
– Иду, не видно, что ли?
— А куда? — на этот раз спрашивал кто-то находящийся сзади. Девушка поспешила обернуться, встретившись взглядом с каким-то бородатым и совершенно несимпатичным мужиком в ободранной рубахе.
— А вот это вас точно не касается! — крикнула девушка, переходя с быстрого шага на резвый бег. Не ожидавшие такого, разбойники сначала опешили, выиграв Солохе пару лишних секунд, а потом всей гурьбой устремились следом, крича какую-то похабную чушь.
Девушка их не слушала, заботясь только о своем дыхании, отчаянно бренчащих по карманау мешочку с деньгами и котомке с вещами пребольно стукавшей по пятой точке. Солоха могла собой гордиться: злость и испуг сделали свое дело, с каждой минутой увеличивая разрыв между ней и шайкой разбойников. Мужики, не готовые сдаваться, бежали где-то сзади с похабных шуток перейдя на угрозы. Становилось ясно, что они устают. Этого-то и надо было девушке.
Стоит только на мгновение увериться в своей победе, и тебя неминуемо настигнет извечный закон подлости. Солоха за пару мгновений успела убедиться в этом, когда ее нога зацепилась за какой-то камень и девушка с силой впечаталась в землю, проехав по твердой поверхности еще пару метров.
Запаниковав, девушка резко поднялась, но тут же рухнула обратно, схватившись за простреливающую от боли ногу. Боль была такой сильной, что не давала просто так игнорировать себя.
Пока Солоха возилась с ушибленной конечностью, разбойники успели нагнать ее, неспешно окружив.
— Ну и здоров же ты бегать! — восхищенно ухнул один из них, тот самый, бородатый. Мужчина тяжело дышал, невольно согнувшись. Солоха же невольно оглянулась, заметив вдали одинокий огонек явного какого-то жилища. А ведь казалось, победа была так близка!
— Ну что, будем по-хорошему или по-плохому? — спросил тот самый неприятный и бородатый тип, судя по манере держаться — самый главный в этой шайке. Его похотливый взгляд заставил Солоху похолодеть.
— Дяденька, пожалейте, не губите! — не своим голосом загундосила Солоха. Из глаз девушки брызнули горькие слезы.
— Ах ты дрянь! — терпение у вожака было не железное, и он решил пресечь все солохины попытки выеживаться действенным методом — замахнувшись для удара.
Солоха пораженно пискнула и затихла, инстинктивно ссутулившись и закрыв лицо руками.
— Господа разбойники, разве вы не знаете, что лежачих не бьют? — в разборку между селянкой и разбойниками вмешалось третье, появившееся как нельзя, кстати, действующее лицо. Неизвестный ловко перехватил занесенную для удара руку, буквально материализовавшись перед девушкой. По крайнее мере, никто из разбойников не смог заметить, когда он появился на горизонте, обратив на него внимание, только когда он решил подать голос. — Тем более девушек!
— Ты еще кто такой, а? — бандит тоже был озадачен не меньше своих подопечных. Возникший из ниоткуда, высокий и худощавый мужчина, одетый явно с чужого плеча, внушал ему инстинктивное чувство ужаса. Добавляли колорита болтающиеся за его спиной грабли, ловко пристегнутые к телу какой-то дикой конструкцией из ремней. Где-то на уровне подсознания бородачу что-то нашептывало, что этот тип будет еще поскотинистее его самого, а, следовательно, и на иерархической лестнице стоит гораздо выше его. — Что-то не видел тебя я тут раньше…
— Это тракт, дорогой друг. Всех вряд ли запомнишь, — незнакомец благодушно усмехнулся, обнажив чуть удлинившиеся клыки. Его яркие, янтарные глаза чуть прищурились, с интересом изучая побелевшее лицо ватажка. Мужчина же готов был поспорить на что угодно, что этот взгляд ему больше напоминал игривый кошачий. Тот самый, когда кот, перед тем как съесть мышку еще играет с ней, мучает и держит крепко мягкими, но когтистыми лапами.
— Такого я бы точно запомнил… — зло зашипел мужик, опуская руку. Его этот наглый чужак и злил и пугал. Одновременно хотелось и за саблю взяться, и удрать по добру по здорову, пока ноги позволяют. Пока что разбойник все же склонялся к первому варианту, потянувшись к поясу. — Чтоб дерзить самому Бородачу…