Маньяк по субботам
Шрифт:
— Результат анализа пока ничего не меняет и не подсказывает. В ответ на второй вопрос не говорю «да» и не могу сказать «нет». Посмотрим, что Виктор накопает в Холуе.
— Знаю я вас, черта с два скажете. Вы сейчас сидите на нуле и вам позарез нужна реклама, чтобы клиент повалил, да побогаче. Мне придется все узнать из газет, и будет там написано: ах, какой успех у Грая, в то время как официальные силовые структуры сидят в луже!
Разгорячившись, Головатый вскочил со стула, подошел к железному рыцарю и сунул газету в смотровую щель,
Заперев дверь, я вернулся в библиотеку. Грай с интересом заглядывал внутрь головного шлема Жана. От тычка Головатого шлем открылся, да так и лежал с распахнутой пастью. Было странно видеть под железом пустоту.
— Сейчас соберу дорожную сумку и отбуду в Ивановскую область, на чужую землю. Какие будут инструкции? — спросил я шефа.
Он подумал и позвонил по внутреннему телефону на кухню.
— Капитан, вы вручали Виктору рубль. Может, вы найдете еще полтинник?.. Принесите его сюда, пожалуйста.
Грай выпрямился и официальным голосом произнес:
— Вы, капитан Бондарь, наняли Виктора для расследования дела Катениной и стали его клиентом. Не могли бы вы нанять меня ему в помощники? Если вас это не разорит?
Я едва сдержал улыбку. Но приходилось быть серьезным — своенравный старик из каких-нибудь ведомых одному ему соображений мог и отказать. Бондарь строго посмотрел на детектива.
— Я догадался, зачем вы звонили. Полностью одобряю ваше намерение — нельзя позволять негодяям убивать людей, которые обратились к нам за помощью. Я принес вам рубль, да не простой, а серебряный, неразменный, — вручил Граю монету и торжественно удалился.
Грай улыбнулся одними глазами и показал мне монету.
— Понял, кого старик больше ценит?
— Мне нужны инструкции.
— Слышал метеосводку? В Ивановской области половодье, Теза вышла из берегов. Не увлекайся, будь осторожен, смотри, чтобы тебя не утопили. В остальном действуй, как тебе подсказывают опыт и твоя природная смекалка. Каждый вечер звони. Думаю, развязка близка. Из твоего рассказа о посещении общежития я кое-что понял. Но нам нужен хоть один неопровержимый факт! Найди, за что ухватиться, и мы сразу начнем действовать.
— Вы догадались, кто убийца? Скажите, мне легче станет там ориентироваться!
— Поешь на дорогу, и в добрый путь, а то Ирина Грачева скоро станет на перроне оглядываться — где ее высочайшей квалификации охранник?
Несуетные парчи из Русского музея, грузчики с лицами интеллигентов в третьем поколении, быстро носили картонные короба с перрона в купе вагона. Я стоял на перроне около Ирины и, в основном, старался не мешать, не влезать в разговоры. Вот ящики погружены, Ирина сказала старшему:
— Груз на месте, до свидания. За меня не бойтесь: у меня охранник с оружием.
Интеллигентные грузчики ушли, мы направились в вагон. В закупленном музеем купе полностью забиты коробками три полки и половина четвертой, где сидит искусствовед. Рядом с ней есть местечко, как раз для одного человека. Может быть, для меня? Я постоял, посмотрел, да и сделал, как бы нечаянно, поступательное движение. Но искусствовед грубо пресекла мои робкие поползновения:
— Ваше место, товарищ маузер, в соседнем купе. Если услышите крик, стук в стенку или вообще что-либо подозрительное, завоняйте патрон в ствол и приходите для интеллектуальной беседы. — С лязгом задвинула дверь, заготовленной заранее палкой заклинила ее изнутри, чтобы никакой жулик не смог до нее добраться.
— Ирина, отсюда, из-за двери, я задам вам несколько вопросов?.. Скажите, какие у вас отношения были с Сосновым-старшим? Вы любили его? — сделал я выстрел наугад.
Минуты полторы в купе стояла тишина, затем стук и лязг произошел в обратном направлении, и в полуоткрытую дверь Ирина грустно произнесла:
— Были отношения. Но зачем об этом кричать на весь вагон?
— А почему прервались? — спросил я шепотом.
В раздумье женщина слушала то, что происходило в ней самой. Наверное, захотелось выговориться. Дорога, трясущийся вагон, звяканье колес — располагают к этому.
— Большая любовь постояла между нами… Но что бы я стала делать в Холуе? Ведь я каждый год езжу в экспедиции — Архангельск, Вологда, Псков… — собираю предметы искусства, народных промыслов, пищу об этом статьи, книги. Не представляю без этого жизни. А что бы Соснов делал в Петербурге? Спился бы… Соснов поехал в Москву, купил большую склянку французских духов для меня. Вернулся, увидел, что меня подвез на мотоцикле главный художник фабрики. Ничего не сказал. Взял ведро, тряпку. Вымыл крыльцо. И на него вылил духи. Целую неделю вокруг аромат стоял.
— Скажите, а мог бы я…
— У вас мозги для этого жидкие! — перебила меня искусствовед И задвинула дверь.
Я поплелся в свое купе, лег и через пятьдесят секунд уже спал.
— Иваново… выходите… — растолкал меня проводник.
Я спрыгнул с полки. День сумрачный, дождливый, тучи низко ползут над трехэтажными домами. Какие-то люди торопливо сновали по вагону, носили коробки. На перроне стоял автобус с нарисованной Жар-птицей и надписью: «Музей Палеха». «/\га, — подумал, — коллеги помогают с транспортом».
В магазине около вокзала двое встречавших накупили булки, и — поехали! Прямой дождь лупит вовсю, так что звенит жестяная крыша автобуса, на обочинах дороги расплываются рябые от дождя лужи, а мы мчим на полной скорости!
Один из встречающих, по возрасту пенсионер, сел рядом со мной и, видимо, считая нужным просветить, затараторил:
— Если любую из погруженных в автобус шкатулок дать в руки неискушенному в лаковой миниатюре человеку, он, не колеблясь, скажет: «Палех». Но когда прочитает в уголочке «Холуй», может заскучать и даже посчитать шкатулочку за второй сорт. Понимаете, о чем говорю, молодой человек?