Марена и Черный Змей

Ава Сурина

Они уперлись в гладкую черную стену, блестящую в золотистом сиянии Аркама, которую разрезал на две половины еле заметный тонкий шов.

Велес еще раз восхитился искусной работой мастеров далекого прошлого, даже если ими были черные боги, и со вздохом произнес:

– Это дверь. Изготовлена Древними. Нам не войти.

– Не ной, – перебила его Марена и, играючи, резанула мечом каменную стену, словно ножом по маслу полоснула.

Дверь расплавилась и осела, словно тесто, открыв вместительный проем, в который спокойно могли

войти три крепких дивовича, даже раскинув руки и танцуя горянку.

Богиня Войны вошла в просторную темную камеру, в которой было три запертых двери, и, победоносно улыбаясь, взмахнула Аркамом, чтобы разрубить двери.

Она была уверена, что за одной из них хранится оружие черных богов, камень Зетар, Тяга Земная, способный обрушать небеса на землю, и вдруг ощутила слабое дыхание жизненной силы и неуверенно застыла на месте, но мощь светового меча было уже не остановить. Вспыхнула белая молния, и каменная порода вспучилась, обессилено повиснув на петлях.

Марена погасила бушующее пламя Аркама и уверенным тоном произнесла:

– Здесь что-то есть. Я чувствую это.

– Может, здесь что-то и было, но за давностью лет истлело, – отозвался Велес, стоя в центре камеры в окружении воинов-стражей.

Девушка вдруг исчезла в одной из черных комнат.

Велес очень хотел нырнуть следом за ней во тьму, но воины-стражи, повинуясь приказу Верховного главнокомандующего, загородили ему путь.

Снова вспыхнул свет, и в чертог вернулась Марена, неся на руках обгоревшие и окаменевшие останки, смутно напоминающие тело дивовича – чудовищно ссохшегося, покрытого черной коростой и уродливыми шрамами.

Глава 2

Тьма кружилась, рассыпалась на части, танцевала, разбивалась ярким калейдоскопом обрывком чувств и воспоминаний, высасывала жизненные силы, рвала на части душу или то, что от нее осталось, в пыточной камере под названием «Вечность».

Именно это слово было вырезано серебристыми рунами над массивными белыми каменными дверями, что символизировало срок заточения преступника.

– Не слишком ли сурово вы его наказываете, Богиня? Все-таки он наш сын.

– Он был моим сыном. Я убила бы его собственными руками, если бы могла, но он Древний Бессмертный, поэтому вечность проведет во тьме. Один.

Воспоминание снова разбилось на осколки и закружилось в безумном водовороте, собираясь в новый узор искривленного памятью зеркала.

Вот он сидит на полу белой камеры, пытаясь сосредоточиться и погрузиться в вечный сон, чтобы не лишиться разума. На нем простая белая одежда. Все вокруг белое. Солнце нещадно палит из окна в потолке. В трансе он слышит рокот волн, чувствует запах соли.

Снова воспоминание разбилось на тысячи цветным осколков, которые пожрала голодная тьма. Он даже немного пришел в сознание, ощутив смрад, боль и смертельную слабость. Ему даже показалось, что он глухо застонал и перевернулся на другой бок, но это

было всего лишь очередное воспоминание.

Земля трясется. Грохот. Рев. Он тонет в беспросветной ледяной тьме, в которой проводит вечность.

И вдруг обрушилось белое пламя, облизало стены его темницы, обожгло, покалечило, ослепило, лишило воли и остатка сил, превратило в прах, в сажу.

В ничто.

Больше не шумел океан. Холод отступил, сменившись жарой и пеплом. Он больше ничего не слышал. Не чувствовал. И вдруг из круговорота жутких искривленных зеркал его вырвал тихий звук – шум приближающихся шагов.

Он не был уверен, возможно, память снова жестоко издевалась над ним.

Что-то ярко вспыхнуло, разорвав плотную тьму. Серебристое сияние проникло в темницу, окутало светом. Он легонько поплыл по воздуху, словно облако, не чувствуя ничего, кроме боли и одновременно облегчения.

Чары пали.

И вдруг он услышал голоса, знакомую речь. Ему казалось, что на него смотрит грозовое облако, рассеченное солнцем, а потом его пронзил жгучий солнечный луч.

– Мертв, – с трудом разобрал он. – Нельзя …пленник… хоронить… Марена.

Он опять взлетел в воздух и теперь понял – его несут на руках. Хотел пошевелиться, но тело не слушалось его.

Это был не сон, не воспоминание. Стены его темницы рухнули, он чувствовал это. Личная сила снова стягивались к нему, покрывали его изможденное тело, как капельки росы вешний луг.

– Останки надо сжечь, – отчетливо услышал он недовольный мужской голос, – не нравится мне это. Нельзя извлекать на суд Неба и Земли боги знают что. Может, это чудовище какое. Или зараженный магической хворобой.

Хлынул мягкий серебристый свет. Сияло облако на черном звездном небе. Нет, это была девушка с седыми волосами.

– Это пленник. Замученный насмерть и умерший во тьме. Тело надо предать воде, чтобы его душа достигла берегов иного мира и обрела вечный покой в Нави, – твердо сказала она и прикоснулась рукой в серебряной перчатке к его лицу. – Это дивович…

– Или проклятый змеевич, – добавил сердитый мужской голос, и солнечный свет принял образ молодого мужчины в белых доспехах и золотом плаще. – Не забывай, мы во владениях кощеев, а они не брали пленных.

– У него нормальные глаза и правильное строение черепа, – произнесла девушка, отодвигаясь от него.

Он почувствовал давно забытый запах морозной свежести, и через мгновение женский голос продолжил:

– Это точно не потомок черных богов. Кожа обуглилась, но покровы не деформированы проклятием солнца. Чешуи нет. Значит, это не змеевич.

– Я и забыл, что ты специалист по чудовищам, – ответил мужчина в золотом плаще.

Девушка метнула в него испепеляющий взгляд.

– На войне я разрезала змеевичей, чтобы изучить строение их тел, – уже более спокойно продолжила она.

– Надеюсь, мертвых? – поинтересовался мужчина.