Маргарита и Мастер
Шрифт:
– За наш стол, но он ответил:
– Позже.
И Дима сделал то, что не было предусмотрено протоколом:
– Пошел и выгнал из отдельного кабинета шеф-повара, а сам затащил туда Аллу Два.
И можно было не сомневаться:
– Всё было по-честному, - обоюдоостро.
Глава 51
Шеф-повар легко поддался на эту провокацию, а точнее, наоборот, так как ничего не сказал, как обычно:
– Пусть Кот работает здесь шеф-поваром, авось мышей наедитесь до отвала, - а вышел, как будто только заходил в Елисеевский, сделал там своё дело:
– Слегка загипнотизировал продавщицу, чтобы недовесила э литл, и просил жалобную книгу, которую потом и отдавал за небольшое вознаграждение:
– Кило Любительской натюрлих, - а один раз продавец даже не отказался сбегать в соседнюю Булочную за мягким хрустящим батоном, - но он этим не злоупотреблял, так как одна пышногрудая блондэ - но не натюрлих, разумеется, высказала ему в лицо:
– Больше ко мне не приходи по ночам, ибо если имеешь слабый потенциал: не обнадеживай девушку.
– И он испугался, так как:
– Люди на самом деле могут подумать, что эту, можно сказать, мамочку, одного из публичных домов Оноре де Бальзака, он держал в своем уме за простую девицу легкого поведения, для соблазна потенциальных жертв, работающую здесь продавщицей колбасы.
Что, в общем, и понятно, ибо Хомо любит прикидываться дураком только до тех пор, пока у других Хомо не возникает сомнение, что он на самом деле имеет этот прикид, в том смысле, что не посмеялся над девушкой легкого поведения, а:
– Поверил, как Дурак, в ее чистосердечное признание.
За что, собственно, казнили и Иисуса Христа:
– Не с умыслом посмеялся над верой, а от души, - на которую только и может надеяться человек без специального образования.
Ибо:
– Как можно было поверить Марии Магдалине, что и она только недавно покинула институт благородных девиц?
– Или она именно там, в пороке, искала ту глубину души, где находится:
– Вера?
Отсюда вывод:
– Царь Борис Годунов считал, что юродивый Николка:
– Только прикидывается дураком, - поэтому также прикидывался, что:
– Боится его.
Вывод:
– Безразлично, верите ли вы ему, этому юродивому Николке:
– Всё равно шлепнут, или как Бориса Годунова или, как:
– Григория Отрепьева.
– Потому и не играю, - сказал шеф-повар, - а всегда только проигрываю.
– Но смело занял место тамады за столом.
Правда, не за тем, где восседали работники своего воображения, а рядом, где сидел, так называемый Бродский - поэт.
И как говорится, с корабля на бал попал в свою стихию, ибо здесь были те, кого он знал, но пока что забыл:
– Немного.
И видя, что гость растерялся, как обычно бывает с вновь прибывшим, если он:
– Имеет претензии, как Гришка Отрепьев, - сказал:
– Я пока что прочитаю вам что-нибудь хорошее, как-то:
Когда-нибудь, болтливый умник,
среди знакомств пройдет зима,
когда в Москве от улиц узких
сойду когда-нибудь с ума,
на шумной родине балтийской
среди худой полувесны,
протарахтят полуботинки
по лестнице полувойны,
и дверь откроется. О, помять,
смотри, как улица пуста,
один асфальт под каблуками,
наклон Литейного моста.
И в этом ровном полусвете
смешенья равных непогод
не дай нам Бог кого-то встретить,
ужасен будет пешеход.
И шеф-повар сразу почувствовал себя лучше, как обязательно надо было пить, а в последний момент ему заменили фужер с карболовой кислотой целой бутылкой Камю.
И более того, тут же попытался переманить Аллу Два, только что спустившуюся с соседнего стола, где праздновали-обмывали премию Войнича к себе, для чего буквально так и:
– Хлопнул себя по коленям.
Но эта штучка оказалась не так проста, ибо сказала:
– Ня буду я читать тебе морали, юнец, но если только победишь чуду-юду, то меня ты поведешь под венец!
После чего Плинт даже поперхнулся костью от заливного, которых там не было, так как и быть не могло, несмотря на то, что заказал себе еще одно, которое ему и изготовили наспех, но на смех:
– В нем больше не оказалось новогодних тачек с бантиком:
– Подарок мому любимому писателю, - на что он только и надеялся, ибо:
– Хоть Волгу могли бы подложить для смеха-греха.
– Вспомнил бы молодость, как служил под знаменами Герцога Чемберленского, в том смысле, что вспомнил бы молодость, как бабушка мыла его после первого похищения трехсот рублей из пятого тома Кой-Кого, и уже тогда констатировала:
– Тоже - писателем будешь, - ибо не умея читать уже ворует не только книги, но что самое главное:
– Умеет воровать мыс-с-ли-и!
Так как априори известно:
– Сам Человек не может додуматься ни до чего.
Дима настолько увлекся Аллой, что приехал на ее Ленд Ровере сам.
Так бывает?
– Вот, пажалста:
– Я люблю купаться ночью.
– Я тоже.
– Это Чистые Пруды?
– Сначала мы пройдем очищение на Патриарших.
– Это Патриаршие?
– удивилась Алла, и вошла в воду больше чем по колено.
Она обернулась и сказала: