Марго, или Люблю-ненавижу

Крамер Марина

– Привет!

– Алекс… мне нужна помощь, мне очень страшно…

Он сразу стал серьезным:

– Что случилось?

– Мне только что звонил муж Мэри… он ищет ее, я боюсь, что он приедет сюда…

– Не выходи никуда и не открывай дверь. Я прилечу ближайшим рейсом. Успокойся, я никому не позволю обидеть тебя. – И прежде чем положить трубку, добавил неожиданно: – Я люблю тебя, Марго.

«Я люблю тебя, Марго»…

Как же нужна мне была твоя любовь раньше, до всего, что случилось со мной за эти годы без тебя… Зачем ты оставил меня, зачем исчез тогда – ведь все могло сложиться иначе и у меня, и

у тебя. Мы были бы вместе, были бы счастливы, у нас уже подросли бы дети. Но ты решил все за меня, обрек на бесцветную жизнь с нелюбимым мужем, на прозябание и постоянные слезы в подушку. И только твои приезды… твои краткие визиты – пусть так, как ты привык, с мистикой и тайнами, с постоянными загадками – мирили меня с моим существованием. Я знала, что ты жив, что у тебя все в порядке, что ты не забыл меня. Это было главным – что ты меня не забыл, не бросил окончательно, что ты всегда готов помочь мне. И сегодня ты снова оставил все свои дела, может быть, даже оставил Мэри, к которой у тебя – я же видела, можешь не отпираться – есть какие-то чувства, чтобы только уберечь меня, спасти. Я всегда буду тебе за это благодарна, Алекс.

Он позвонил сперва по мобильному, предупредив, что поднимается. Я стояла у двери и дрожала от нетерпения – ну же, скорее, что же так долго, целая вечность прошла… Звонок… Я открыла дверь и впустила его в прихожую. От него пахло снегом, его пальто еще хранило несколько снежинок, медленно тающих в теплом помещении. Я прижалась к нему и всхлипнула – нервное напряжение немного спало, захотелось плакать.

– Ну-ну, успокойся. Все хорошо, я здесь, – обняв меня одной рукой, он опустил на пол небольшую сумку, которая грохнула довольно звучно.

– Что там? – испуганно спросила я – ведь не могут вещи издавать такой ужасный звук.

– Не твое дело, Марго, – усмехнулся он, ногой заталкивая сумку под стоящий рядом стул.

– Проходи…

Я отошла и прислонилась к косяку двери, ведущей в большую комнату, стояла и смотрела, как он снимает пальто, стряхивая влагу, как вешает его на плечики, как сбрасывает туфли и привычно, как у себя дома, сует ноги в тапки. Я впитывала каждый жест, каждое движение, каждый его взгляд. Он здесь… со мной ничего не случится, пока он здесь.

– Свари кофе.

Я послушно двинулась в кухню, он пошел следом и, к моему удивлению, сел на то самое место, которое облюбовала для себя в свой самый первый приезд ко мне Мэри.

– Что – она тут любит сидеть? – усмехнулся он, заметив мой взгляд.

– Да…

– Ну, это неудивительно – кошки всегда к батарее жмутся.

Он закурил, легким щелчком отбросил зажигалку, а я подумала, что Мэри вряд ли кошка – скорее маленькая собачка вроде тех, что сейчас любят таскать с собой всюду светские девушки. Маленькая, рыжая собачка, отчаянно лающая тонким голоском при приближении кого бы то ни было к ее хозяйке. А вот Алексу она напоминала кошку, надо же…

– Скучаешь? – словно поймав мои мысли, спросил Алекс.

– Очень. Мне совсем одиноко, пусто. Раньше я хотя бы могла позвонить, написать, а теперь… скажи, она у тебя?

Он загадочно улыбнулся, но не ответил.

– Где этот?

– Кто? – не сразу поняла я и только потом вспомнила, что Алекс никогда не звал Рому ни по имени, ни словами «муж» или «супруг». Он не

воспринимал его никак, и был он для него – никто. – Я его выгнала.

Брови Алекса поползли вверх, он какое-то время смотрел на меня, не моргая, потом вдруг расхохотался:

– Однако, Марго…

– Что? – Я наливала кофе в большую фарфоровую чашку, мимоходом отметив про себя, что почему-то взяла именно эту – из нее любила пить Мэри.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь дозреешь и сделаешь это. Сколько можно жить с грудным ребенком вместо мужа?

– Не говори так.

Мне всегда было неприятно, когда Алекс начинал комментировать мой выбор и манеру общения с мужем. Какое его дело, в конце концов! Даже сейчас, когда я уже искренне считала Рому своим прошлым, мне стало обидно. Не все такие, как он, – уверенные в себе, успешные и самодостаточные.

– Не злись, Марго. Посиди со мной, что ты встала, будто ищешь, куда убежать?

Я присела на краешек стула, подперла рукой голову и уставилась на него, забывшись. Он терпел недолго:

– Ну?!

– Да, прости, забыла…

Не знаю, как так, но Алекс терпеть не мог, чтобы на него смотрели в упор, страшно злился, выходил из себя, и я быстро усвоила это нехитрое правило. Интересно, он и Мэри так дрессирует? Той, если что не нравится, – упрется в лицо глазами и будет «переглядывать», до слез. Со мной часто так делала…

– Ты постоянно о ней думаешь? – делая глоток, вскользь бросил Алекс, и я в очередной раз удивилась – неужели на самом деле умеет мысли читать? Я ведь ничего не сказала.

– Постоянно. У меня такое чувство, что я лишилась чего-то важного в жизни. Мне очень плохо.

– Поверь – ей еще хуже.

Эта фраза застала меня врасплох. Что значит – ей еще хуже? Он имел в виду, что Мэри скучает? Или что-то другое – судя по тону?

– Алекс…

– Ты знала, что она пьет?

– Я знала даже, что она нюхала кокаин. А пьет она немного, как все.

– Ну да – я забыл, что у вас, русских, абсолютно иррациональное понятие о нормах, когда дело касается выпивки.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, твоя Мэри расправляется с бутылкой коньяка примерно за полчаса, потом открывает окно на втором этаже, усаживается на подоконник, свешивает ногу на улицу и курит, – усмехнувшись, сообщил он. – Сидит, болтает ногой и курит. Иногда еще и поет.

– Поет?!

– Поет-поет. Какие-то песни странные, про тюрьму все, про арестантов.

Я расхохоталась, представив, как пьяная Мэри оглашает тихую улицу исполнением шансона. При своей музыкальности и привычке к хорошей музыке она могла иной раз послушать что-то из «блатняка», в машине, насколько я знаю, точно всегда возила пару сборников. Но что она еще и поет… Могу только догадаться, как сильно удивился Алекс, услышав и увидев это все впервые.

– Тебе смешно, Марго? А я серьезно думаю, что ей надо врачу показаться.

– Ой, Алекс, перестань. Просто стресс, а вообще Мэри давно уже не напивалась – ну, при мне, во всяком случае.

– Да при мне тоже. Но сам факт!

– Не перекраивай ее, не нужно. Она не даст тебе сделать этого – вы только истреплете друг другу нервы.

– Не учи меня.

Он допил кофе, выкурил еще сигарету, потянулся и встал:

– Слушай, Марго… я устал, поспать бы. А с проблемами давай завтра.