Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
— Взрывайте судно! Взорвите его вместе с этими псами!
Англичане слишком часто видели собственными глазами, как выглядит смерть, чтобы безропотно подчиниться подобному приказу, тем более прозвучавшему из уст человека, который, возможно, через минуту станет рядовым покойником. Впрочем, тут, как раз вовремя, подоспел Лефор и, буквально бросившись на капитана, выхватил у того из рук шпагу со словами:
— Сдавайтесь, иначе никакой пощады!
Горстка матросов тут же побросала на палубу все имевшиеся у них средства защиты, признав себя побежденными.
Битва завершилась. А ведь не прошло и получаса с тех пор, как фрегат дал свой первый залп по шняве. Теперь французы были здесь полными хозяевами.
— Послушайте, лейтенант, — проговорил Лефор, — вы можете делать с этими людьми все, что вам придет в голову, но капитана оставьте мне… Уверен, ему не терпится поведать мне массу презанятных вещей!
И, обратившись к Уиллоби, добавил:
— Сударь, вы говорите по-французски, как уроженец Турени. Хватит ли у вас сил самому перебраться на борт моего корабля, или стоит приказать, чтобы вас отнесли туда на руках?
— Пошли! — только и ответил англичанин.
Теперь все английские солдаты были уже обезоружены. Точно крысы, авантюристы рыскали по всему «Уорвику», обыскивали каждый угол, рылись в шкафах и ящиках, в каютах, раздевали убитых, не мешкая, приканчивали, быстро полоснув ножом под подбородком, строптивых раненых. Добычу складывали в кучи на палубе под обезумевшими взглядами англичан, не решавшихся даже шевельнуться, дабы не навлечь гнев этих исчадий ада, которые дико хохотали и орали во всю глотку, попивая у них на глазах их спиртное, примеряя их парадные мундиры, деля между собою их золото и облачаясь в одежду, снятую с мертвецов.
Уиллоби тем временем удалился в сопровождении Лефора. Однако ему не удалось обойтись без посторонней помощи, чтобы перебраться со шнявы на бушприт «Атланта». Он получил сквозную рану — пуля навылет прошла сквозь мякоть руки. Рана оказалась болезненной, но не опасной.
Это был крошечный уродец, ростом не выше сапога, с вывернутыми в разные стороны, кривыми ножками, с багровой прыщеватой физиономией и взъерошенными, падающими на глаза и щеки волосами. Он был таким тощим, что в одежду его, казалось, могли вместиться еще трое недомерков столь же жалкого телосложения.
Ив перво-наперво велел наскоро перевязать ему рану, потом повел к себе в каюту, предложил сесть и попотчевал ромом.
— Вы ранены, — с сокрушенным видом заметил Ив, — но вам повезло, что вы одеты в красное. Похоже, английский флот все предвидел: на вашей одежде даже не видно пятен крови. Может, протектор вашей республики предусмотрел и средство скрывать погибших, выдавая их за живых?
— Сударь, — с невозмутимым спокойствием ответил англичанин, — вы одержали надо мной верх, и вряд ли уместно с вашей стороны добивать меня своим сарказмом. Думаю, вы направлялись в сторону Мартиники, иначе не оказались бы у меня на пути. Единственное, что ободряет меня и служит утешением, это то, что победа не долго будет оставаться на вашей стороне!
— Тысяча чертей! Это почему же, позвольте вас спросить?
— Да потому, что рано или поздно вам все равно не миновать эскадры коммодора Пенна.
— Что за чертовщина! Экая напасть, Боже милосердный, тысяча чертей и дьявол в придачу! — вне себя от ярости начал сквернословить Лефор. — Вот уже час, как я только и слышу об этом господине, и не скрою, мне было бы приятно наконец увидеть его воочию. Вы вроде, если не ошибаюсь, говорили, это тот самый майор, которому ваш протектор поручил защищать французские владения на Антильских островах, так, что ли?
— Именно так оно и есть, сударь! — с готовностью подтвердил англичанин. — Майору Пенну как раз и поручена эта наиважнейшая миссия.
Ив вытаращил на него изумленные глаза.
— А позволительно ли узнать, — нежнейшим голоском поинтересовался он, — могу ли я полюбопытствовать, что именно понимает майор Пенн под словом «защищать»? Коли уж мы заговорили о Мартинике, как же намеревается он обойтись с этим островом?
Уиллоби изобразил слегка презрительную ухмылку.
— Выходит, вам еще неизвестно, — процедил он, — что на Гренаде взбунтовались караибы? И двух месяцев не прошло, как губернатор Мартиники продал этот остров одному из своих соотечественников, некоему господину де Серийяку, а индейцы уже успели перерезать глотки половине из поселившихся там колонистов!
— Само собой, вы имеете в виду господина Дюпарке, так, что ли?
— Да-да, именно господина Дюпарке. Он тут же поспешил послать на Гренаду три корабля береговой охраны, но не успели они отплыть, как подняли бунт караибы на Сент-Люсии, Сент-Винсенте и даже на самой Мартинике. Приплыли на своих пирогах и высадились в Сен-Пьере…
— Не может быть! — изумился Лефор. — И когда же все это началось?
— Два дня назад.
— Послушайте, капитан, — потирая руки, заметил Ив, — выходит, мне крупно повезло, что я встретил вас в море! Еще немного, и я угодил бы прямо в лапы дикарей! Только что-то я никак не возьму в толк, при чем здесь ваш коммодор Пенн?
— Он намерен навести порядок… И защитить колонистов Мартиники.
— И потом, надо полагать, останется на острове, не так ли?
— Если присутствие эскадры окажется необходимо, то, разумеется, он останется там… Пока окончательно не усмирит остров и не восстановит там мир и покой… Ведь мы, англичане, люди милосердные и не можем оставаться в стороне и спокойно смотреть, как убивают добропорядочных христиан.
— Да-да, что и говорить… А не соблаговолите ли, капитан Уиллоби, поведать, где в сей момент находится эскадра коммодора Пенна?
— Я солгал бы вам, если бы утверждал, будто мне это неизвестно. Но я не могу открыть это врагу. Однако смею вас заверить, если вы поспешите на Мартинику, то непременно с ним встретитесь. Более шестидесяти наших кораблей уже в пути, и они направляются в сторону Наветренных островов…
— Думаю, капитан, мне все-таки удастся развязать вам язык, — заметил Ив, бросив на англичанина испепеляющий взгляд, от которого тому надлежало сразу застыть от ужаса.
— Вы вольны, сударь, сделать со мной все, что вам угодно, но вам не удастся вытащить из меня более ни единого слова!