Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
— Караибы! — воскликнула Мари.
— Да, так оно и есть, караибы, — подтвердила служанка. — Интересно, что им здесь понадобилось, а?
Мари покачала головой.
— Да, мне тоже хотелось бы знать, что они задумали… Послушай, Жюли, пойди-ка разбуди часовых. Не пойму, и какой от них прок? Их здесь поставили, чтобы следить за морем, а они дрыхнут без задних ног!
— Уверена, мадам, вам нечего волноваться, — возразила Жюли. — Если бы нам грозила какая-нибудь опасность, в крепости уже давным-давно открыли бы огонь.
Не успела она договорить последнее слово, как воздух сотряс залп из пушек сен-пьерского форта.
От грохота сразу же проснулись стражники. Четверо из них буквально вылетели из караульни, будто их вытолкнула оттуда какая-то неведомая сила.
— Наконец-то! — возмутилась Мари. — Как это понимать? Вы спали? Индейцы атакуют остров, а вы преспокойно спите!
Сержант пробормотал какие-то сбивчивые извинения и приложил руку к глазам, пытаясь разглядеть, что происходит в бухте. Удивление его было так велико, что челюсть сразу отвисла, он так и остался стоять с широко разинутым ртом — сплошная зияющая дыра под густыми усами. Однако ему не понадобилось слишком много времени, чтобы окончательно прийти в себя.
— Вот чертовщина! — выругался он.
И тут же бегом кинулся в караульню, до обеих женщин донесся поток отборных ругательств, бряцанье оружия, новые проклятия… Наконец появились часовые, которые даже не успели как следует нахлобучить на головы свои голубые, с оранжевой отделкой уборы и как-то странно подергивались, пытаясь привести в порядок мундиры.
— Ах, а как же генерал! — воскликнула Мари. — Должно быть, он уже проснулся от этакого шума! Боже мой! Ведь он болен и не в состоянии двигаться! Что и говорить, эти мерзавцы неплохой выбрали момент!
Вот уже два дня Дюпарке страдал от жестокого приступа тропической лихорадки, которая вкупе с подагрой вконец приковала его к постели. Его мучили нестерпимые боли, и он ни на минуту не смыкал глаз.
Стараясь не шуметь, Мари отворила дверь. Только что из форта донесся новый пушечный залп, сотрясший даже крепкие стены замка. Так что генерал никак не мог не проснуться.
Так оно и было. Едва завидев фигуру жены, он тотчас же спросил:
— Ах, это вы, Мари! Что происходит? Прошу вас, помогите мне подняться.
— И не думайте вставать с постели, — возразила она. — У вас ведь есть офицеры, которые вполне в состоянии уладить дела… Это индейцы, их тысячи, они явились сюда на своих пирогах. Вся бухта кишит ими, точно разворошенный муравейник.
— Мерри Рул должен был послать вестового! Никто не объявлялся?
— Судя по всему, индейцы только что прибыли. Это Жюли заметила их первой. Стража спала. Из форта тогда еще не раздалось ни единого выстрела… Уверена, Рул уже послал к вам нарочного!
Тем временем Дюпарке, вопреки ее настоятельным советам, попытался приподняться и высунул ногу из-под одеяла. Но страдания были нестерпимы и лицо его исказилось от боли.
— Вот видите, — заметила Мари, — я же говорила, что вы не должны вставать с постели. Я пошлю караульного к Мерри Рулу, чтобы он прислал нам пару десятков солдат на случай, если дикари доберутся до этого склона холма.
— Да-да, вы совершенно правы, — одобрил он, — надо непременно послать в форт одного из часовых, чтобы нам сюда направили два десятка вооруженных солдат.
Канонада тем временем не утихала.
— Я хотел бы быть в курсе того, что там происходит, пусть мне докладывают буквально каждую минуту, — добавил Дюпарке. — Думаю, из замка отлично видна бухта. Надо, чтобы кто-нибудь постоянно наблюдал за дикарями…
В тот самый момент со двора донеслись испуганные крики. Мари тут же бросилась к окну и увидела, что Сефиза, Клематита, Демарец и группа негров с сахароварни, среди которых был и Кенка, оживленно жестикулируя, указывают в сторону Морн-Фюме.
Она подняла глаза и тут же поняла, что вызвало у них такой ужас. Оказывается, дикари уже добрались даже туда. Кто знает, может, они приплыли морем и под покровом ночи успешно обманули бдительность часовых?
Но скорее всего, они все-таки добрались сюда с севера, с той части острова, что была отведена туземцам, расторгнув тем самым договор и нарушив данное некогда слово.
Она сразу поняла, какая опасность грозила теперь замку, ведь не было никаких сомнений, что главной целью караибов было завладеть генералом и его жилищем!
Она повернула к Дюпарке побледневшее — ни кровинки — лицо и проговорила:
— Индейцы окружили замок. Не знаю, удастся ли нам послать кого-нибудь в форт. Думаю, путь туда уже отрезан…
Генерал нахмурил брови. И снова сделал попытку подняться с постели.
— Не делайте глупостей, — остановила его Мари. — Поберегите себя!.. Я сама отдам необходимые распоряжения. В любом случае все равно надо попытаться послать в форт караульного. Может, ему все-таки удастся пробраться! Надо, чтобы нас освободили из окружения.
— Я должен подняться с постели! Черт побери, чего бы мне это ни стоило, я встану на ноги! — воскликнул Дюпарке. — Мари, велите принести мне сюда десяток мушкетов. Я смогу стрелять в дикарей из этого окна!..
Снизу донесся голос Жюли:
— Мадам! Ах, мадам! Там дикари! Они окружают холм. Мы в ловушке!
Голос ее дрожал от ужаса.
— Главное, — посоветовал генерал, — не позволяйте людям терять голову. Скажите всем, что я намерен подняться и самолично заняться обороной замка.
Снова перекосившись от боли, он все-таки умудрился спустить на пол ноги. Затем натянул штаны. Мари взяла в руки его камзол и положила так, чтобы он смог до него дотянуться.
— Я помогу вам, — предложила она.
— Нет-нет! Лучше спуститесь вниз. Ваше присутствие ободрит людей. Попытайтесь их успокоить. Говорите им все, что придет в голову, главное, чтобы они не теряли рассудка…
Мари повиновалась, оставив генерала в одиночестве.
Она вышла в прихожую, где нашла Жюли в объятьях Демареца, Сефизу в слезах, а лицо Клематиты сделалось почти цвета черепицы. Субретка непрерывно хныкала, цепляясь за шею слуги.