Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
— Несомненно, ваши рассуждения вполне логичны, — согласилась Мари. — Однако нам все-таки не помешало бы узнать, что они задумали, прежде чем мы окажемся перед необходимостью отражать их атаки.
— Но позвольте спросить вас, мадам, как вы надеетесь узнать их намерения? Мы ведь даже не знаем, на каком расстоянии находится ближайшее караибское селение. Никто из нас не говорит на их языке, и, скорее всего, ни один дикарь не понимает ни французского, ни английского, ни испанского. Мы все равно не сможем их понять.
— Вы ошибаетесь, — возразила Мари. — Наши часовые заметили за холмом огни. Это костры, и они говорят, что там селение, так что мы знаем, где они находятся…
— Пусть так! — вновь заговорил Шансене. — Допустим, нам известно, где они находятся, но расстояния в таких краях весьма обманчивы. Порой думаешь, что уже совсем близок к цели, да тут перед тобой неожиданно вырастает небольшой холм, который тебе еще нужно преодолеть, а то и целых два! Предположим даже, кому-то из нас все-таки удастся добраться до селения — что это нам даст, что он сможет там узнать?
— Я, конечно, не очень разбираюсь в военных делах, — сухо заметила Мари. — Однако слыхала о волонтерах, которых посылали в разведку, и никто не говорил мне, будто им необходимо было знать язык тех, о ком они должны были добыть сведения.
— Те, кого мы пошлем, будут, несомненно, перерезаны. Не знаю другого дикарского племени, у которого был бы такой же тонкий слух и такое же острое зрение, как у этих караибов…
Юная дама повернула голову в сторону Отремона.
— А вы, Отремон, вы что об этом думаете? — поинтересовалась она.
Тот, по своему обыкновению, улыбнулся.
— Если бы вы приказали мне пойти в селение, я пошел бы, и один, — заявил он. — Не сомневаюсь, что смог бы добыть сведения небезынтересного свойства…
— Вот видите, сударь! — с торжествующим видом воскликнула Мари. — Вы сами видите, что господин д’Отремон того же мнения, что и я. Уверена, что и лейтенант Бельграно тоже на нашей стороне. Не так ли, Бельграно?..
— Ясное дело, мадам, какой разговор…
— Что ж, господа, — обратилась ко всем Мари, — в таком случае, решено: мы пошлем во все стороны своих лазутчиков. И узнаем от них, что замышляют дикари. Вряд ли в нынешних условиях можно найти что-нибудь проще и разумнее этого. По-моему, военное искусство как раз в том и состоит, чтобы узнать замыслы врага прежде, чем он приступит к их осуществлению. Нам необходимо узнать его намерения. Вы, господин Шансене, возьмете двух людей и отправитесь на север…
С минуту она поколебалась, будто размышляя и что-то прикидывая в уме, потом продолжила:
— Вы, Бельграно, остаетесь здесь. Вы лучший, если не единственный искусный канонир, и в любом случае я всегда могу полностью на вас положиться… Вы, Отремон, не отправитесь в одиночестве, я пойду вместе с вами. Мне хочется доказать тем, кто испытывает страх, что, если действовать с осторожностью, можно, не подвергая себя никакой опасности, вплотную приблизиться к лагерю дикарей…
Шансене сделал шаг вперед.
— Позволительно ли мне будет напомнить вам, мадам, — подчеркнуто вежливо проговорил он, — что ремесло лазутчика отнюдь не женское дело… Ведь в известных обстоятельствах им приходится защищаться, а порой и вступать в рукопашную схватку… Эти индейцы — народец весьма крепкого сложения… Прошу покорнейше извинить меня, мадам, однако не думаю, что вы достаточно оправились после недавних родов и готовы подвергать себя подобным испытаниям.
— Все равно! — решительно отрезала Мари. — Поторопитесь лучше, господин де Шансене, вам предстоит выполнение задания. Займитесь этим и вы, Отремон.
Тут же, не мешкая, она схватила в руки два пистолета и проверила затравочный порох и заряд. Потом добавила пороху, — постучала дулом о балку хижины, чтобы стряхнуть его на полку ружейного замка, и сунула пистолеты за пояс.
— Вы, Бельграно, будете командовать в наше отсутствие. Если услышите выстрелы, постарайтесь послать нам подкрепление. Ступайте же, Отремон, готовьтесь, я жду вас.
— Я готов, мадам, — был ответ юноши.
При виде такого безоговорочного послушания Мари преисполнилась тщеславия и уверенности, что теперь ей все по плечу…
Сопровождаемая Жильбером, она шагнула в ночную тьму, направляясь к югу — туда, где время от времени сквозь лохматые пальмовые ветки мерцали едва различимые, похожие на блуждающие огни, отблески костров.
Военное платье не стесняло движений Мари, позволяя ей без особого труда преодолевать острые скалы и каменистые уступы. Они карабкались по мрачным буграм овечьими тропами, что змеились по южному склону холма, то освещаемые ярким лунным светом, то оказываясь в тени, когда облака вдруг закрыли ночное светило.
Теперь Мари начинала понимать, что имел в виду Шансене, когда говорил, как обманчивы бывают в таких краях представления о расстояниях. Поначалу ей казалось, будто путь от лагеря до селения не столь и далек, разве что втрое превышает дальность пистолетного выстрела, между тем они уже давным-давно миновали это расстояние, а свет костров все так же скудно пробивался сквозь пальмовые ветки, и огни эти не приближались и не делались более четкими.
Жильбер д’Отремон шел впереди. Временами он обгонял ее, уходил далеко вперед, потом останавливался поджидая. Не раз приходилось ему возвращаться назад, чтобы помочь ей перебраться через расселину в скалах, но она гордо отвергала протянутую руку, желая убедиться в собственной силе и ловкости.
Она думала, что ей уже не удастся взобраться на последний холм, отделяющий их от огней селения. И дело было не только в том, что подъем здесь оказался куда более трудным, чем во всех прочих местах, которые они уже преодолели, но и в том, что теперь двоим лазутчикам приходилось действовать с предельной осторожностью и поднимать как можно меньше шума, все время следя, как бы не наткнуться на часовых, которых могли выставить здесь знающие толк в защите от непрошеных гостей аборигены.
Наконец они все-таки благополучно добрались до самой вершины и ненадолго остановились передохнуть под сенью рощицы кокосовых пальм.