Мариэль. Замок в ипотеку
Шрифт:
— Ха, мужики, вы мне проспорили! — хохотнул один. — Я же сказал, первой сегодня будет баба!
Не успела Мари оглядеться, как другой схватил ее за руку и грубо выволок из местной капсулы. Выставив перед ней пластину, он приказал:
— Приложи ладонь!
Мари догадалась, что им нужна ладонь с ее генным знаком, и, переложив коробку под мышку, повиновалась. Сканер снял отпечаток ее руки, и троица дежурных столпилась перед экраном.
— О-о-о! Палал! Разве вы не вымерли?
Мари не ответила, ежась и озираясь по сторонам. В углах комнаты колыхалась старая паутина, стены были покрыты грибком, по прогнившему полу ползали насекомые.
— Осуждена
— Назвала членов Совета идиотами, — ответила Мари.
— Да ты не бойся нас. Разбойников и дезертиров мы держим в клетках. А тебе здесь дарована свобода. Мы все изменники.
Для Мари выбили жетон.
— Держи. В конце улицы найдешь пансион Вейца. Он даст тебе приют и работу. Если, конечно, не собираешься примкнуть к своим.
— К своим? — недопоняла Мари.
— Ну, к палал.
— Здесь есть палал?
— Один. Полукровка. Живет в замке у западного склона горы Жопы.
— Гора Жопа, — Мари повела бровями. — Звучит бесперспективно. Послала туда Лейсандру, а посыл вернулся бумерангом.
— Аэробус отходит туда через десять минут. Ты успеваешь. Только жетон всегда держи при себе. Он доказывает твою невиновность.
Мари вспомнила о том, что Тальина и флиомы говорили о Трейсе. Здесь своя система власти и вполне можно жить. Парни, встретившие Мари, конечно, выглядели неважно — грязные, дурно пахнущие, какие-то потрепанные, зато дружелюбные.
— Погодите, мне тут что-то дали, — Мари вскрыла коробку и заглянула внутрь. Сухой паек, полотенце, кусок мыла и несколько монет — все, чем снабдили ее в ссылке. С такой поддержкой здесь действительно можно только выживать. — Обнадеживающе, — проворчала она и, вытащив деньги, отдала коробку парням. — Надеюсь, мой брат-палал не даст мне умереть с голоду.
— Остановка на другой стороне улицы, — оповестили ее и, проводив до двери, напомнили: — Замок у западного склона Жопы. Скажешь водителю, он высадит тебя, где надо.
— Поняла, — кивнула Мари и вышла на улицу.
По глазам резко ударило яркое солнце. Кожу охватило огнем от духоты, в нос заполз песчаный жар. Переполненная разноцветная улица гудела голосами снующих туда-сюда трейсовцев. Здесь были мужчины, женщины, дети, старики — разного возраста и расы. Слева Мари увидела вибрирующий рынок, справа детскую площадку. В окнах многоэтажных домов колыхались занавески, под ногами путались мелкие зверьки. Мари разглядела остановку со знаком, изображающим летающий автобус, и успела подбежать туда как раз к приземлению ржавого аэробуса. Она вошла четвертой и последней. В салоне уже сидело не меньше десятка разморенных солнцепеком пассажиров, но для Мари сыскалось свободное место. Она заплатила водителю по тарифу, оставшиеся монеты сжала в кулаке и, попросив его высадить ее у того самого западного склона горы с нелепым названием, села.
Полет длился довольно долго. Частые остановки впускали и выпускали новых пассажиров, которые постоянно пялились на Мари. Она отличалась от остальных трейсовцев тем, что была одета в чистое дорогое платье, сверкала серьгами, кулоном на цепочке, кольцом и браслетом, болтала ногой в изящной туфельке и все еще была растеряна. Ее сердце болело от мысли о непростительном поступке Луисцара, но она не теряла надежду, что он сделал так ради нее. Оттуда ему будет легче помочь ей.
— Твоя остановка, палал! — окликнул ее водитель, когда от полета у Мари уже затекли руки и ноги.
— Спасибо, — поблагодарила она и вышла.
Аэробус поднялся в небо и полетел дальше, а Мари осталась посреди пустыря в полном одиночестве.
Обнаружив протоптанную тропу, Мари поглубже вздохнула и зашагала к замку. Покореженные ворота были распахнуты, поэтому она не стала дожидаться позволения войти. Тем более никакой кнопки звонка Мари не нашла. Поднявшись на захламленное крыльцо, она постучала по дубовой двери и затаила дыхание. Но ни после первого, ни после пятого раза ей никто не открыл. Поселок был слишком далеко. До ночи Мари могла туда не успеть, значит ей, так или иначе, придется заночевать тут. Набравшись смелости и наглости, она толкнула дверь, и та поддалась. Мари робко вошла в темный сырой холл и осмотрелась. Сплошная грязь, пыль, паутина и мусор. Она даже решила, что над ней подшутили. Тут явно никто не живет!
— Эй, тут есть кто?
«Тут есть кто?»
«Есть кто?»
«Кто?»
«О?»
Ей ответило лишь эхо. Мари не стала закрывать дверь и, прищуриваясь в полумраке, двинулась дальше. Дойдя до широкой изогнутой лестницы, она еще раз осмотрелась. На пыльном полу виднелись следы от мужских ботинок. Это взбодрило Мари, и она снова окликнула хозяина. Прислушавшись, она различила едва уловимую музыку и пошла на звук, доносящийся из переплетений коридоров первого этажа. Чем ближе к источнику звука Мари подходила, тем отчетливее его слышала, а потом увидела и полоску желтого света, падающую на пол.
Она приблизилась к приоткрытой двери и толкнула ее. В комнате, залитой светом тусклых лампочек, работающих с перебоями, Мари увидела крепкого мужчину, стоявшего к ней спиной. Это была мастерская. На стеллажах вдоль стен лежали железные инструменты и запчасти. Столы ломились от станков и приборов. Над рукомойником, заполненным грязной посудой, кружили мухи. Мари сразу пожалела о решении приехать сюда, но вспомнила о том, что здесь живет палал. Она опять посмотрела на не отвлекающегося от работы мужчину и увидела у него короткостриженые мерцающие волосы. Он был по пояс обнажен, и Мари обратила внимание на его смуглую кожу. Палал по своей природе были бледными, так что это лишь доказывало его смешанную кровь.
— Извините! — как можно громче сказала Мари, перекрикивая бьющую по ушам музыку — что-то типа тяжелого рока.
Не оборачиваясь, хозяин дотянулся до кнопки на старом проигрывателе, подключенном к огромным динамикам, щелкнул и медленно развернулся в образовавшейся тишине. Взгляд его ярко-зеленых глаз пронзил Мари, и со всех сторон донесся шелест: «Запечатлена… Запечатлена… Запечатлена…» Ее будто подняло в воздух и закружило. Тело перестало иметь вес, а вся тяжесть выместилась из груди. Это длилось от силы минуту, после чего Мари недоуменно уставилась на незнакомца, вдруг ставшего ей близким на каком-то ментальном уровне.
— Трейсовские аглы! — выругался он вместо приветствия. — Вселенная издевается надо мной! Ты же совсем не в моем вкусе!
— Чт-то, п-простите? — с запинкой переспросила Мари. — Я Мари. Мариэль. Я палал…
— Да я понял, кто ты! — Он взглянул на нее с некоторым сочувствием. — Вот только ждал немного другого. Тебя что, не кормили? Ты на солнце никогда не бывала? А сиськи где? Ты как рожать собираешься с такими узкими бедрами, селедка?
— Вы… Вы что себе позволяете? — наконец опомнилась Мари.