Мариэль. Замок в ипотеку
Шрифт:
Мари засмеялась и, пальцами уложив взлохмаченные волосы, ответила:
— Миротворец под прикрытием звучит возбуждающе. Остается надеяться, что больше у тебя сюрпризов нет.
— Нет, — улыбнулся Вейц. — Зато теперь ты знаешь, как наши судьбы связаны от одного-единственного накопителя.
Мари взяла Вейца за руку.
— Мы найдем его! А сейчас давай-ка я помогу тебе спуститься к завтраку.
— Лазанью сделаешь?
— Вы заразились вирусом флиомов? — приподняв бровь, улыбнулась Мари. — Прямо эпидемия.
— Вкусно готовишь.
— Ты еще не знаешь,
Вейц засмеялся, но тут же схватился за заболевшую грудь. Ребра дали о себе знать.
Мари встала, влезла в халат и помогла Вейцу подняться. Поддерживая его под руку, она повела его на кухню.
Прощать сложно. Особенно прощать самого себя. Мари понимала, что Вейцу намного сквернее на душе, чем Шеймасу и, тем более, ей. Но она хорошо помнила совет Гильи во всем поддерживать друг друга и замечала его плоды. Она не зря видела в Шеймасе светлую душу. Без красивых речей и «мишуры» он превосходил своего «правильного» младшего брата абсолютно во всем! У того даже молодая невеста завела любовника втрое старше себя. А Шеймас хорошо знал, как сделать так, чтобы у его любимой не возникло желание искать кого-то на стороне. Вейц был прав, в его голове созревают самые фантастические идеи, и никогда не узнаешь, о чем он думает.
Как и сказал Шеймас, в замок стали прибывать новые рабочие с семьями. Здесь стало веселее и уютнее, когда его украсили женские улыбки и детский смех. Мари больше не приходилось работать. Она лишь руководила и заботилась о Вейце, кормя его, выводя на прогулки, помогая мыться и переодеваться. Шеймас целыми днями пропадал то в городе, то на поле. Возвращаясь поздними вечерами, он валился с ног, и Мари приходилось кормить и мыть еще и его. Но ее даже забавляла эта забота. Она относилась к этому, как к репетиции перед заботой о будущих детях. Материнство — это должность без выходных, праздников и отпусков. А раз папы детей будут слишком заняты (один — своими железками, другой — политикой и бизнесом), Мари могла рассчитывать только на помощь Гильи.
Свадебные наряды и кольца привезли за день до даты церемонии. Мари еще не видела платья прекраснее. Спрятав его в комнате Гильи, чтобы женихи не видели, она не могла на него насмотреться. Темно-бордовое с пышными юбками, тонкими бретельками и тугим корсетом, украшенным множеством сверкающих страз. Гилья ахнула при виде этого волшебного платья.
— А почему вы выбрали темный цвет, госпожа? — спросила она, когда Мари примеряла его перед зеркалом.
— В мире, где я выросла, обычно невесты надевают белое. Но белый — цвет невинности. А я далеко не невинна. — Мари покрутилась вокруг своей оси. — Люблю бордовый. В моей прошлой квартире портьеры были такого же цвета.
— А какого цвета костюмы ваших мужчин?
— Бордового, — улыбнулась Мари. — Вот такие у меня капризы.
— А кольца вы видели? — Гилья восхищенно хлопнула в ладоши. — Там так камни сверкают, аж слюнки текут. Тамани умеет удивить.
— Ага. Наверное, Шеймас приставил ему дуло бластера к виску.
Гилья засмеялась.
— Госпожа, я так рада за вас! Завтра вы выйдете замуж!
— Честно,
Гилья избавилась от улыбки, глубоко вздохнула и сказала:
— Ни господин Саймус, ни Вейц не пользовались здесь успехом среди дам. Теперь о них жужжит вся область. Вы стали звездой сплетен и новостей. Всем интересно, что же нашла в этих мужчинах единственная чистокровная представительница высшей расы палал, хранительница ее памяти и истинная принцесса Палалии? Скоро все женщины Трейса будут воздыхать по вашим мужчинам. Вы с поразительной легкостью меняете все вокруг себя.
— У меня нет конкуренток, — уверенно ответила Мари, разглядывая себя в отражении. — Если только ты, Гилья, — улыбнулась она.
Служанка отмахнулась и, засмеявшись, ответила:
— Скажете тоже! Они для меня сыновья. Ладно, схожу проверю, как там идут приготовления. Поверьте, замок будет сверкать!
— Не забудь проследить, чтобы хорошо вымыли и наполнили бассейн чистой водой. Я хочу, чтобы гости имели возможность искупаться.
Гилья кивнула и оставила Мари наедине с платьем. Еще недолго покружившись в нем, Мари переоделась. Когда она заплетала волосы в небрежную косу, служанка вернулась в комнату. На ее лице отразилась тень ступора и неясного беспокойства.
— Там флиомы, госпожа, — сообщила она. — Спрашивают вас.
— Что-то рано они с поздравлениями. Ты отправляла им приглашение? Не ошиблась в дате?
— Вы не поняли. Там Стон и Блин.
Сказал бы это кто-то другой, Мари ни за что не поверила бы. Да, она поставила категоричное условие зроу, но не ожидала, что они так скоро выполнят свою часть уговора. Стон и Блин на свободе! Условно, разумеется, так как свобода в Трейсе понятие объективное.
Мари быстро повязала косу лентой и направилась вслед за Гильей. В замке суетились горничные, на кухне хлопотали повара, всюду бегали играющие дети. Обходя их, Мари дошла до гостиной. Гилья остановилась.
— Они там, — указала она на дверь.
— Хорошо. Распорядись, чтобы им принесли обед.
Гилья поспешила на кухню, а Мари поглубже вздохнула и вошла в гостиную. Закрыв за собой дверь, она посмотрела на двух знакомых флиомов. Они сидели на диване и таращились на Вейца, занявшего широкое кресло напротив.
— Парни! — радостно воскликнула Мари, чем привлекла их внимание.
Стон и Блин в тех же бежевых комбинезонах, потертых и запачканных, поднялись с дивана.
— Как я рада вас видеть! — Мари подошла к ним и остановилась, не зная, обнять их, пожать им руки или просто улыбнуться.
— Привет, Мариэль, — ответил Стон. — Вот уж не думали, что еще увидимся с тобой.
— Разве я могла бросить вас в тюрьме?
— А Трейс не тюрьма?
— Только не говорите, что здесь хуже, чем под стражей Междумирья или в Опретауне, — проворчала она. — Да вы присаживайтесь.
Флиомы снова сели на диван, а Мари, дойдя до кресла, села на подлокотник и взяла Вейца за руку.
— У вас намечается какое-то торжество? — поинтересовался Блин, оглядывая украшенную цветами гостиную.