Мариэль. Замок в ипотеку
Шрифт:
— Госпожа, это опасно, — забеспокоилась Гилья, но Мари ее не слушала.
Держа Вейца за запястье, она гладила его по голове и всматривалась в лицо. Вскоре его веки задрожали, рот приоткрылся, и он хрипло вздохнул. Распахнув один глаз (второй заплыл от воспаления), Вейц попытался сфокусировать зрение. Сосуды в глазном яблоке лопнули, и оно почти полностью было красным.
— Вейц, Вейц, — зашептала Мари, не обращая внимания на текущие по ее щекам слезы. — Слышишь? Все будет хорошо. Потерпи, родной. Шеймас скоро привезет браслет, и тебе сразу станет легче.
Вейц содрогнулся в конвульсии.
— Отойдите,
— Что это? — ужаснулась Мари, выпрямившись.
— Отойдите! — настойчивее повторила служанка и едва схватила ее за руку, как Вейц выгнулся и взвыл от боли.
Пальцы его сломанной руки сомкнулись на запястье Мари мертвой хваткой. Вены на его шее и плечах вздулись, зрачок стал вертикальным, вылезли клыки.
— О, нет! Он трансформируется! — Гилья потянула Мари на себя, но та не могла освободиться от хватки Вейца. — Помогите мне! — крикнула она застывшим в стороне мужчинам.
Те не успели подбежать на помощь, как Вейц утробно зарычал и, взмахнув другой рукой, разорвал цепь. Последнее, что запомнила Мари, это как Вейц резко сел и занес когтистую руку над ней. В следующее мгновенье все померкло.
Приходила в себя Мари медленно и болезненно. Голова раскалывалась, а еще адски жгло щеку и першило в горле.
— Тише, тише, — услышала она шепот Шеймаса. — На, попей.
Мари почувствовала на своих губах соломинку и присосалась к ней. Сделав несколько глотков, она выдохнула и приоткрыла глаза. Она лежала на своей кровати в комнате. Шеймас сидел рядом. Одетый в майку и штаны.
— Вейц? — первым делом спросила она.
— Я привез браслет. Он будет в порядке. — Шеймас через силу улыбнулся. — Гилья наложила тебе швы и готовит мазь. Надо избавиться от этого до того, как Вейц очнется.
— Швы? — недопоняла Мари и поморщилась от резкой боли. На щеке что-то мешало. Она приложила к ней ладонь и нащупала повязку. — Что это?
— Ты мне скажи.
Мари попыталась вспомнить произошедшее, но все было как в тумане. Она четче помнила историю своей расы, чем события последней ночи.
— Я же сказал тебе уйти к себе. Никогда не слушаешь!
— Что случилось, Шеймас?
— Ты получила неплохой хук справа от лапищи гибрида. Ударилась головой и отключилась.
— Он же случайно… Я хотела помочь. Понадеялась на память расы. Должна же я хоть что-то знать, уметь.
Шеймас покачал головой и, сжав руку Мари в своих ладонях, произнес:
— Память расы не так работает, Мариэль. Она как энциклопедия по истории в твоей голове. Ты помнишь и знаешь ее зарождение, особенности, быт, культуру, гибель. Но ты не властна над привитыми навыками и умениями. Ты не можешь знать медицину, инженерию и остальное. Это индивидуальные качества, а не общие.
Мари огорченно вздохнула.
— Как он?
— Получше.
— Долго я была в отключке?
— Уже утро, — сообщил Шеймас.
— Где он?
— Там же. Гилья запрещает переносить его, пока кости не окрепнут.
Мари приподнялась. Шеймас подложил ей под поясницу подушку. Она удобно села.
— Где ты достал браслет?
— У флиомов. Где же еще?
— Что они запросили взамен? Деньги их вряд ли заинтересовали.
Шеймас немного помолчал.
— Ничего важного, —
— Так я и поверила. Говори.
— Свейх.
Свейх! Тот самый, который Шеймас собирал много лет, чтобы однажды отправиться на поиски накопителя — единственной улики против губителей Палалии!
— Ты отдал его? — спросила Мари.
Шеймас кивнул.
— А что еще мне оставалось? Жизнь Вейца для меня важнее, чем наказание Нэима.
У Мари снова защипало глаза. Стиснув зубы, чтобы сдержать слезы, она отдышалась и процедила:
— Я уничтожу его. Не знаю, как, но я сделаю это.
Шеймас нервно потер щетинистый подбородок и грустно усмехнулся:
— Знаешь, Мариэль, я ведь не хотел Вейца спасать. Тогда, в лесу. Собирался мимо пройти. Сколько помню, отец всегда был занят. Мы с Лу были предоставлены сами себе. Вернее, я сам себе. У Лу была любимая мамочка, преподаватели, тренеры, собственная свита придворных. Но отца ему заменял именно я. Или мне так казалось. Лу тянулся ко мне. Хотел быть похожим на меня, я чувствовал это. И способствовал его шалостям. Даже вопреки небольшой разнице в возрасте, я всегда был намного старше. Рано пришлось повзрослеть, живя под одной крышей с Тальиной. А Лу оставался ребенком. И я нес негласную ответственность за него. Заботился. Сослав меня в Трейс, Нэим лишил меня не трона, который мне был не нужен, не императорского величия. Он лишил меня целей, а одной из них был Лу. Наверное, именно эта потеря оказалась для меня самой болезненной. Я каждый день засыпал и просыпался с мыслью, что именно сегодня Лу придет за мной и скажет, что я свободен. А когда последняя искорка надежды угасла, я встретил Вейца. Что-то щелкнуло внутри меня. Словно Вселенная подала знак: «Шеймас, посмотри, это твой второй шанс!» Вейц стал мне другом, братом. Он любит меня по-настоящему, а не на словах, как Лу. Экспериментальная ошибка… — Глаза Шеймаса заблестели, и он отвел взгляд. — Будь проклят Орден! Но в этой экспериментальной ошибке больше человечности, чем во всех нас вместе взятых! Я позволял Нэиму издеваться надо мной, но не позволю трогать Вейца. Это была последняя капля. Хватит терпеть. Пора дать отпор.
— Что ты собираешься делать? — напряглась Мари.
Шеймас пристально посмотрел ей в глаза и зло прошипел:
— Убивать.
— Не горячись. Надо дождаться, пока Вейц придет в себя. Узнать, что он выяснил и какие условия поставил Нэим.
— У него одно условие — поработить нас.
— Но цель другая. Нэим злит нас, чтобы мы ответили агрессией. Это лишь усугубит наше положение, а его выставит жертвой обстоятельств.
— Ты поступай, как тебе подсказывает сердце. А с меня хватит! — Шеймас наклонился, крепко поцеловал Мари в губы и встал.
— Остановись! — с мольбой попросила она, вцепившись в его руку. — Не надо, Шеймас.
— Я уже все решил, — он высвободился из ее хватки и, развернувшись, вышел из комнаты.
Тяжело вздохнув, Мари зажмурилась от усилившейся головной боли. На пороге появилась Гилья с подносом в руках.
— Сильное у меня сотрясение? — тут же спросила Мари.
Служанка поставила принесенную мазь и чистый бинт на тумбочку и ответила:
— Не нравится мне ваш тон. Что вы задумали, госпожа?