Мариэль. Замок в ипотеку

Кейн Лея

— Каждую ночь, — ответил Вейц и, развернув Мари, усадил ее на себя.

С силой прижав ее спиной к зеркальной стене, он накрыл ее рот властным поцелуем.

— Вейц, — шепнула она, — я хочу видеть тебя.

— Что? — Он замедлил и прекратил поцелуй и в некоем непонимании посмотрел на Мари.

— Я хочу видеть твое лицо. От начала и до конца.

Он хмуро улыбнулся, но не стал настаивать на обратном. Удерживая Мари на себе, Вейц вошел в нее и опустил взгляд. Мари взяла его за подбородок и подняла лицо.

— Смотри на меня, Вейц, — попросила она. К ни го ед . нет

Преисполненный

уверенности в своей мужественности, он расправил плечи и, стиснув зубы, стал вторгаться в Мари, с каждым толчком яростнее, жестче, резче. Постанывая и жаждая поцелуем впиться в его губы, Мари все же сдерживалась, ни разу не отведя взгляда и не заметив, чтобы это сделал Вейц. Она видела, как постепенно набирая обороты, он меняется. Сначала ярче стала радужка его голубых глаз, затем сузились и вытянулись зрачки, потом Вейц разомкнул челюсти, оголив появившиеся клыки, а к финалу его мерцающая кожа ослепительно засветилась. Вейц напоминал Мари не зверя, а хищное растение: безобидный бутон, способный раскрыться и превратиться в красивейший цветок, который может убить. От этого у нее мурашки бежали по коже. Долгие годы думая, что она — объект похоти скучных офисных планктонов, к тридцати годам отращивающих пивное брюшко и ухлестывающих за сотрудницами, позабыв о женах и детях, она вдруг влюбила в себя, возможно, единственного в своем роде подобного гибрида во Вселенной. Это не могло не пугать. И это не могло не возбуждать.

Они вышли из ванной уставшие, мокрые и счастливые.

— Класс, — проворчала Мари, отыскав на полу свое разорванное белье. — Я вернусь домой с голой жопой.

Вейц, застегивая пуговицы новой рубашки, молча улыбнулся. Мари и раньше не стеснялась ругательных слов, которые милым девочкам нельзя даже в мыслях произносить, а живя с Шеймасом, и подавно нахваталась от него не самых лучших манер. Надев платье на голое тело и туфли, Мари взбила влажные волосы и взглянула на одевающегося Вейца. Его глаза на миг померкли. Он понимал, что скоро Мари вернется в замок, и начал скучать заранее. Она взяла его за руку и с улыбкой сказала:

— Я приняла решение, Вейц. И я не передумаю. Мы попробуем втроем. Но у меня есть условие. Вы не должны ставить меня перед выбором между вами. Если это сделаешь ты, я выберу его. А если он — тебя. Если же вы оба это сделаете, то я, вопреки боли, брошу вас обоих.

— Это правильно, — согласился Вейц.

Мари облегченно выдохнула.

— Тогда идем. Шеймас наверняка уже пообедал.

Они спустились вниз. Вейц ненадолго отлучился к ресепшену, а Мари отправилась в ресторан. Зроу ушли. За их столиком уже сидели другие гости. А Шеймас с мрачным видом листал газету и курил за столиком у окна.

— Ты все купил? — поинтересовалась Мари, подойдя к нему и положив руку ему на плечо.

— Почти, — коротко ответил он. — Где этот эгоист?

— Не называй его так, — нахмурилась Мари.

Вейц отдал какие-то распоряжения администратору и присоединился к Шеймасу и Мари.

— Привет, — кивнул он другу, остановившись около столика.

— Как у тебя язык поворачивается разговаривать со мной? — рыкнул тот и, закрыв газету, отложил ее.

На первой полосе Мари увидела торжественную фотографию Луисцара и Лейсандры,

а над ней крупным шрифтом надпись: «Покушение на императора Опретауна в день его помолвки».

— Что это? — обомлела Мари, беря газету в руки. — Статье уже неделя.

— Все еще будешь просить меня не называть его эгоистом? — Шеймас затянулся сигаретой.

— При чем тут Вейц? — Мари швырнула газету на стол.

— Я думал, самый тупой из нас троих — я! Ты правда не понимаешь? На Лу совершено покушение. Аглами. В день помолвки.

— Он жив. Тут же написано, никто не пострадал. Наверное, Нэим опечалился тем, что Лейсандра выходит за другого.

Шеймас покачал головой и, встав из-за стола, выпрямился.

— Все выглядит так, словно это мы организовали покушение. Я и ты. Лу нам обоим обещал вытащить нас из Трейса. Но не сдержал обещание. К тому же предал ваше запечатление.

— Он не поверит в этот бред, — поспорила Мари.

— Он поверит всему, что скажет ему его мамочка. А та поверит всему, что ей скажет Нэим! — Шеймас повысил голос. — Он предупредил нас! Если мы не приползем к нему на коленях, он ударит по-настоящему. Только не по Лу. А по нему! — Он указал на Вейца пальцами, которыми зажимал дымящуюся сигарету. — Да, Вейц, я видел, что за тобой следят. Они выскочили, когда я вошел.

— Нэим не станет так рисковать, — продолжала Мари. — Мы ведь можем сдать его и Лейсандру Тальине.

— Серьезно? — От злости на лице Шеймаса заиграли желваки. — Я же говорил, что Нэим не бездействует. Вы меня не слушали! Он все тщательно проверил. У меня нет связи с внешним миром. Единственный способ передать послание Тальине — флиомы. Но Стон и Блин до сих пор под стражей! Нэим понял, что мы беспомощны. И сейчас он играет с нами, как кот с мышами.

— Он не убьет нас. Тальина не даст.

— Нас — нет! А его?!

Мари перевела взгляд на Вейца. Тот нервно озирался по сторонам, чувствуя себя некомфортно под взглядами любопытных посетителей.

— Так, давайте выйдем и успокоимся, — предложила Мари и зашагала к выходу.

Через минуту они ушли во внутренний дворик пансиона, где никого не было. Шеймас докурил и затушил окурок сигареты носком ботинка.

— Ты эгоист, Вейц, — процедил он. — Допустим, ты хрен положил на то, как я переживу твою смерть. А о ней ты подумал? — Шеймас кивнул на руками обхватившую свои плечи Мари. — Она с замиранием сердца ждет каждое твое письмо, потом по десять раз читает и едва ли не в засос целует. Как я должен сообщить ей о твоей смерти? «Доброе утро, милая! Вейца убили! Идем завтракать, заодно помянем!» Если ты решил сдохнуть, давай я тебя убью! Только не эти паразиты!

— Шеймас, хватит! — вскрикнула Мари. — Они просто следят!

— До сегодняшнего дня следили. Теперь они знают, что мы получили предупреждение. Сейчас мы должны лизать Нэиму зад. В противном случае наша сегодняшняя встреча может оказаться последней.

— Не говори так! — У Мари начиналась паника. Схватившись за голову, она стала вышагивать из стороны в сторону. — Мне кажется, мы что-то упускаем. Что-то важное. Оно прямо перед самым носом. Нэим не может быть всесилен.

— Не имеет значение, что мы упускаем. Сейчас важно, что мы видим!