Мариэль. Замок в ипотеку

Кейн Лея

— Ах, Хари! — вспомнила она выдуманного ею скупщика. — Но вам удалось выгодно перепродать мои украшения?

Тамани хитро осклабился. Конечно удалось!

— Еще раз поздравляю! — быстро сменил он тему разговора.

Мари молча кивнула и двинулась к залу. Встав перед дверями, она дала себе минуту отдышаться и кивнула слугам. Они медленно отворили двери, и оркестр заиграл плавную мелодию. Под множеством взглядов представителей разных рас Мари поплыла навстречу своим женихам, ждущим ее у алтаря. Как же идеально на них сидели пошитые костюмы — бордовые с золотыми нитями! Как же соблазнительно белоснежные

воротники рубашек подчеркивали их загорелую трейсовским солнцем кожу! Как же блистали их начищенные туфли! Оба высокие, подтянутые, сексуальные — и только ее. Вскоре выйдя из этого зала, Мари с уверенностью назовет их своими мужьями и отныне будет связана с ними навеки.

Шеймас. Он же Саймус. То, с какой страстью он смотрел на Мари, сводило ее с ума. Медленно ступая по ковровой дорожке и глядя на него, она с улыбкой вспоминала, как впервые узнала о нем. От Луисцара. Обезумевшая одержимостью запечатления, она возненавидела Шеймаса, считая, что он подонок, предавший любящего брата. Вспоминала, как впервые встретилась с ним. Он произвел эффектное впечатление первой марки. Уже тогда она решила, что будет держаться от него подальше. Ага, и самый лучший способ — выйти за него замуж. От этих мыслей Мари едва не рассмеялась. Может, и рассмеялась бы, если бы Шеймас не выглядел столь серьезным. Больше не в старых штанах и майке. Всегда топорщившиеся волосы были аккуратно уложены, но все равно остались приподнятыми. Мари надеялась, что его парикмахер остался жив. Глаза-изумруды Шеймаса искрились предвкушением, естественно, брачной ночи! Вряд ли он был в восторге от формальностей и гостей. В отличие от Вейца.

Мари перевела взгляд на своего второго жениха. Не имея опыта с женщинами, он не побоялся флиртовать с ней уже при их первой встрече. Можно сказать, что он влюбился уже тогда. Сначала с восхищением разглядывал Мари, не веря, что перед ним хранительница памяти расы палал. Потом открыто заигрывал с ней, с надеждой уточняя, запечатлелась она с Шеймасом или нет. А позже все-таки осмелился пригласить ее на свидание. Робкий романтик, который, вероятно, согласился влезть в политику только, чтобы впечатлить ее. В итоге это привело к процветанию всей области. Мари снова чуть не рассмеялась.

Едва Мари дошла до них, как они протянули к ней свои руки. Она вложила в них свои тонкие, хрупкие пальчики и взошла вверх по ступенькам. Встав под аркой, Мари улыбнулась Гилье. Та утирала слезы счастья.

— Потрясающе выглядишь, — прошептал Вейц, склонившись к Мари.

— Без платья лучше, — добавил Шеймас.

Мари тихо хихикнула. Оркестр затих. Служащий регистрационного центра подал Гилье электронную пластину, и она, вздохнув, заговорила:

— Дорогие мои, как же я рада, что вы нашли друг друга! Пообещайте мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах вы не усомнитесь и не отвернетесь друг от друга.

«Да уж, лучше бы ты читала по листочку!» — подумала Мари, понимая, что Гилью слышат все гости.

— Никогда! — первым отозвался Вейц. — Я клянусь любить Мариэль всю свою жизнь и даже дольше. Клянусь быть верным другом Саймусу. Клянусь делать все во благо нашей семьи.

«Вау!» — мысленно выдохнула Мари. В отличие от Луисцара, который, заискивая перед Советом, когда-то сразил ее своим признанием в любви, Вейц говорил

то, что шло от сердца.

— Обещаю быть защитником Мариэль, — заговорил Шеймас. — Защитником нашей семьи. Преданным мужем, заботливым отцом, не самым примерным старшим братом.

На глаза Мари едва не накатились слезы. Шеймас и Вейц были не двумя мужчинами, а одним, словно дополняя друг друга. Этой церемонией они не только брали ее в свои жены, но и формально закрепляли свои братские узы.

Забыв все клятвы, которые она репетировала, Мари сказала первое, что пришло в голову:

— Клянусь проследить за тем, чтобы они сдержали свои обещания.

Весь зал разразился смехом. Со слезами на глазах расхохоталась и Гилья. Не выдержал даже служащий регистрационного центра, едва не выронив шкатулку с кольцами.

— Будьте счастливы, родные мои! — Гилья взяла шкатулку и протянула ее Шеймасу — по старшинству.

До церемонии Мари видела только макет колец. И только сейчас увидела, что их четыре. Два больших — мужских, и два тонких — женских. Все инструктированы сверкающими белыми камнями и алмазной огранкой.

Шеймас аккуратно взял одно колечко и, глядя Мари в глаза, медленно надел его на ее палец.

— Люблю тебя, — прошептал он.

Мари взволнованно улыбнулась, тоже взяла кольцо и надела его на палец Шеймаса. Она поражалась его хладнокровию. Даже на собственной свадьбе он был совершенно спокоен. Не дрожал, и ладони ни капли не вспотели. Вот это закалка духа!

— И я люблю тебя, — произнесла Мари и неспешно повернулась к Вейцу.

Он взял второе тонкое кольцо и еще медленней Шеймаса надел его на тот же палец Мари. Едва два колечка соприкоснулись, как у всех на глазах, соединились в единое целое.

— Ух ты! — не сдержалась Мари и взглядом отыскала Тамани в толпе гостей. Он в знак безгласного тоста поднял бокал с вином, и Мари благодарно ему кивнула. Такое украшение, явно сделанное в чудо-лаборатории Междумирья, не так-то просто достать!

Мари взяла последнее кольцо и надела его на палец Вейца. Потом подняла на него затуманенный взгляд и заметила на его лице тень вполне объяснимой печали. Он, как и она, не верил в реальность происходящего.

— Я люблю тебя, Вейц, — сказала она, погладив его по щеке.

— И я люблю тебя, Мариэль, — ответил он, улыбнувшись.

Поцеловав ее руку, он отпустил ее, и они снова повернулись к Гилье. Та положила на стол перед ними электронную пластину с тремя выведенными красными кругами. Мари и Шеймас приложили к двум кругам ладони с генным знаком, а Вейц подушечку большого пальца. Сканирование заняло от силы пару секунд, после чего служащий центра выдал им новые жетоны и убрал старые.

Мари с трепетом посмотрела на обновленные данные. Теперь она замужем. В жетоне не значилась дата регистрации, вместо нее под именами ее мужей имелась графа «Репродуктивная совместимость». Восемьдесят шесть процентов с Шеймасом и… девяносто девять с Вейцом! Мари взглянула на Вейца и смущенно улыбнулась. Похоже, в своем жетоне он прочитал то же самое. Печаль с его лица как рукой сняло.

— Объявляю вас семьей! — торжественно заявила Гилья, и зал загудел рукоплесканием.

Оркестр вновь затянул романтичную мелодию, а Шеймас, притянув Мари к себе, горячо поцеловал ее.