Марина Мнишек. Невероятная история авантюристки и чернокнижницы

Полонска Ядвига

– Он просит меня вытребовать у Дмитрия полмиллиона злотых, после того, как Москва будет взята.

– И что же вы?

– Я?

Марианна ухватилась кончиками пальцев за мокрый листок и поднесла его к лицу Корвуса.

– О, как это неосторожно с вашей стороны… – улыбнулся карлик. – Искушать запахом любовного зелья стареющего монаха.

– Корвус! – Марианна покраснела.

– Вы думаете, что сможете подчинить этого молодого проходимца? – спросил он.

– Я уже почти добилась этого.

– Поистине, была

бы моя воля, я бы предпочел видеть ваш род более благоразумным.

– Я с тобой согласна, учитель. Жених требует взамен еще несколько сотен шляхтичей. Но мне лично обещает несметные богатства.

– В Речи Посполитой вряд ли найдутся еще безумцы, готовые участвовать в этой авантюре. Во всяком случае, не получив от пана Мнишека предоплату, которую он с таким изяществом растратил на свои увеселения, – с иронией сказал Корвус. – Что ты собираешься делать, дитя мое?

– За этим я и позвала тебя сюда, отец мой. Чтобы посоветоваться, – вздохнула Марина.

Корвус подошел к столу, по которому важно расхаживал его ворон, и стал перебирать пальцами тонкие коричневатые перья на шее птицы.

– Если отец попросит еще денег у короля или иезуитов, возникнут вопросы, – сказала Марианна прилаживая листок к оконному стеклу, чтобы он скорее высох под солнечными лучами. – А что ваш Орден?

– Наш Орден формально не имеет никакого отношения к этой кампании, Марианна. Если узнают, что мы тайно финансируем вашего отца, то отношения с иезуитами будут сильно испорчены. Возникнут трения в Саксонии, Италии и Франции. Мы предпочтем дождаться победы, после чего перехватим инициативу у иезуитов, благодаря вашим стараниям.

– Тогда призовите небесное воинство! – раздраженно сказала Марианна.

Она была зла на Корвуса за то, что тот не смог повлиять на отца, и проконтролировать траты.

– Боюсь, что, прежде чем обрушиться на Московию, небесное воинство заглянет в Самбор, чтобы ознакомиться с библиотекой вашего отца, милая девочка. Потому, думаю, что лучше обратиться к воинству донскому и запорожскому.

– К казакам? – Марианна опешила.

– А вы предпочитаете иметь дело с крымским ханом?

– Нет. Но среди казаков, насколько известно, многие поддерживают бояр Романовых.

– И это только к лучшему, – улыбнулся Корвус. – Наш с вами царевич, сделает то, что не могут позволить себе Романовы – пойти против царя. А именно – свергнет царя Бориса. Представьте себе, что простой люд узнает о спасшемся сыне царя Иоанна, который хочет вернуть себе отцовский трон. Вольные казачьи полки, которые до того без особой охоты признавали царей, вдруг вступаются за него. Что бы это значило?

– И почему же казаки должны поверить нам? Потому что вся Европа в лице иезуитов признала это, – серьезно сказал Корвус.

Он отошел к другому концу стола и достал из своей грубой монашеской сумки толстый фолиант.

– К слову о вашем будущем царствовании, пани Марианна.

Изучите эту книгу. В ней описаны нравы «Москвы» и народов, проживающих в царстве. Как будущей правительнице, вам это знать необходимо.

Глава 4. Алчная вошь

Царевич лежал на украшенной золотом резной кушетке и лениво грыз засахаренный имбирь. Лагерь спал. Шляхтичи мирно спали в своих покрытых кожей палатках, казаки пировали в шатрах. Дела шли хорошо – его отряды разбили армию царя Бориса под Кромами и под Севском. Предстояло отбить Курск, Орел и двинуться на Москву.

Он лежал с закрытыми глазами и улыбался. Еще несколько месяцев и император Дмитрий будет точно также лежать на своем ложе в московском Кремле и медленно разжевывать сухие, покрытые белой пудрой дольки. Глубоко вдыхать, как сейчас, когда острый имбирь начнет пощипывать язык, распространяя свой волшебный аромат. Царевич приоткрыл глаза, зачерпнул тонкой золотой ложечкой липового меда, приправленного мятной кашицей, и широко раскрыв рот, направил ее в рот.

– Государь!

Крик был настолько громким и грубым, что будущий император от неожиданности вцепился зубами в ложку.

Вбежавший в палатку казак смотрел на вскочившего с кушетки царевича, смотревшего на него широко раскрытыми глазами – из его рта торчала ложка. Опомнившись, Лжедмитрий вытащил ложку и швырнул ее в угол.

– Прости, государь, – поклонился казак. – Шляхтичи уходят.

– Куда?

– Обратно. Не хотят задарма воевать.

– Как задарма? Еще денег хотят?

– Нет, говорят, что пан Юрий, друг ваш Мнишек, обманул. Без злотых оставил. Все себе прибрал.

Лжедмитрий вышел из палатки. В расположении поляков суетились люди, горели факелы и слышались крики.

Спотыкаясь о кочки и расталкивая, стоявших вокруг казаков он подошел к полякам.

– Где воевода? – спросил он по-польски.

– Сбежал твой воевода, царевич! Видать, разуверился в тебе – поверил Годунову, что лгунишка ты приходской, а не государь, – ответил ему один из кавалеристов.

Поляки рассмеялись.

– Так что, или плати нам, или оставайся с казаками.

– Куда сбежал? – закричал Лжедмитрий.

– В Самбор, – рассмеялись поляки.

– Как?

Поляки продолжили собираться, не обращая внимания на его вопрос.

– Стойте! Стоять! Я все улажу!

Но его никто не слушал.

Казаки принесли из палатки царевичу его шубу.

– Укройся государь, – сказал атаман, накинув тяжелых соболей ему на плечи.

– Как он мог бежать?!

– На лошадях! – ответил голос по-польски.

К нему подскакал шляхтич. Он смотрел на будущего царя с неприкрытым отвращением.

– Поехали, Войцех! – крикнули ему.

– Не спеши, Кристоф! Мне у него нужно должок забрать.

К ним приблизились несколько кавалеристов.