Марина Мнишек. Невероятная история авантюристки и чернокнижницы
Шрифт:
– Неужели королю не интересна Москва?
– Бесспорно, интересна. Но… несколько дней назад пани Марианна во время приема у короля, когда за столом обсуждали ваши военные успехи, дерзко и с презрением позволила себе высказаться о «Москве», на что получила весьма резкий ответ Его Величества. Поначалу, мы решили, что ответ короля связан с ее нежеланием переезжать под его опеку в Варшаву. Но, потом стало известно, что пан Мнишек, своей очередной выходкой при дворе настроил против себя большую часть дворянства и даже духовенства. Имейте это ввиду, сын мой, когда начнете царствовать. И, если
– Спасибо за предупреждение, Корвус. Я понимаю, что пани Марианна прибыла сюда, движимая лишь желанием стать царицей. Должно быть, ей не слишком улыбается мысль всю оставшуюся жизнь носить на себе клеймо невесты холопа, возомнившего себя царем, – усмехнулся царевич. – Так что дайте ей понять, святой отец, что в нынешней ситуации, я теряю меньше ее. Самое страшное, что мне грозит, – это изгнание или плаха. А ей – жизнь в позоре.
– Вы ошибаетесь, государь. Невеста искренне переживает все невзгоды, происходящие в вашей жизни, – с чувством ответил Корвус.
– Потому, вместо слов любви, я получал от нее письма с просьбой верить в этот варварский амулет?
Лжедмитрий расстегнул рубашку и достал, висевший на золотой цепочке «волшебный меч Гаваона».
Корвус побледнел.
– Это большая редкость, ваше величество, – сказал он. – казалось, что казненный с кем-то разговаривает, меч обладает страшной силой и способен убить любого, кто над ним насмехается.
– Хорошо, – спокойно ответил Лжедмитрий и приложил острие меча к груди. – Пускай убивает.
Корвус смотрел на царевича с нескрываемым осуждением и ужасом.
Заметив это, Лжедмитрий смутился, отпустил амулет и застегнул рубашку.
– Ваше предложение тоже состоит в абсолютном поклонении «мечу Гаваона»? Или вы принесли мне еще какую-нибудь игрушку? Может это – золотые алебарды с жемчужными рукоятями? Или серебряные пушки с бриллиантовыми ядрами? – спросил царевич.
Корвус встал с кушетки и сделал несколько шагов – от одной стенки палатки до другой.
– Я принес вам в некотором смысле гораздо большее, – наконец сказал он.
– Это любопытно, – с иронией ответил Лжедмитрий. – Что же?
– Любовь русского народа.
От неожиданного ответа Лжедмитрий, не в силах сдерживаться, рассмеялся во весь голос. Через пару минут, наконец-то пересилив себя и немного успокоившись, он спросил:
– В какой из складок вашей рясы прячется эта любовь, падре?
Он снова рассмеялся.
– Здесь! – Корвус ткнул указательным пальцем себе в лоб.
Лжедмитрий усмехнулся и тут же посерьезнел. Он почувствовал, что его пытаются втянуть в какую-то новую, неизвестную игру. До этого момента, несмотря на все неудачи, он был главным в развернутой им же борьбе за власть. Но сейчас, поняв, что может стать игрушкой в руках Мнишеков, забеспокоился. Сев на стул, царевич несколько секунд подумал, затем бросил долгий пристальный взгляд на Корвуса.
– Святой отец, – обратился к нему Лжедмитрий с легким раздражением.
– Слушаю, вас государь, – ответил монах.
– Я
Корвус внимательно посмотрел на царевича.
– Стража! – крикнул Лжедмитрий.
В шатер вошел казак.
– Отведи святого отца и его спутника в бывший шатер пана Мнишека. И распорядись, чтобы оказали им и прибывшим с ними шляхтичам царский прием.
– Будет сделано, государь, – кивнул казак.
– Что ж… – сказал Корвус. – Я благодарю вас, государь, за гостеприимство. С нетерпением буду ждать от вас посыльного завтра утром.
– До свидания, святой отец.
Лжедмитрий привстал со стула и улыбнулся монаху.
Марианна разглядывала профиль жениха.
– Твоя охрана бесцеремонна. Днем тот казак даже не спросил, можно ли к тебе войти, когда мы приехали.
– Да. Здесь все просто. Это – не дворец.
Перед глазами Лжедмитрия снова и снова возникала их вечерняя встреча – Марианна, укутанная в плащ с головы до ног, вошла к нему в сопровождении атамана. Тот деликатно удалился. И когда они, наконец-то, остались наедине, она откинула капюшон. Сняла с ног легкие полусапожки. Не спеша, развязала шнурок плаща своими тонкими изящными пальчиками и через мгновение стояла передним в ошеломляющем откровенном пеньюаре из шелка, с полупрозрачными вставками. Словно паря над землей, она приблизилась к нему. У него закружилась голова от запаха ее тела, взгляда, ладоней, прикрывших его глаза. Нежный воздушный поцелуй и слегка горьковатый запах духов, который окружил его дурманящим облаком – все это, чуть было не лишило царевича чувств. Он помнил только, как обхватил ее талию, оказался на постели и она, не отрывая своих губ от его, начала расстегивать на нем рубашку.
«Ведьма», – подумал в тот миг Лжедмитрий.
Остальное помнилось ему словно во сне – она, уже полностью обнаженная задула свечи на столике у кровати, ее гибкая фигура над ним, и острые ноготки впиваются в его плечи.
– Ты восхитительна, – тихо сказал он.
Она улыбнулась.
– Ради тебя я готова на все, – прошептала Марианна ему на ухо.
– Кто тебя научил всему этому? – наконец-то задал вопрос, который мучил его все эти часы, царевич.
– А ты не знал, что я очень образована? – с улыбкой ответила она.
В палатке было темно, лишь в противоположном углу, перед иконой горела лампада, дававшая слабый свет.
Лжедмитрий повернулся к Марианне и пристально посмотрел ей в глаза.
Он смотрел на нее долго и серьезно.
– Ты даже не закричала, – мрачно сказал он.
– Ты забыл, что мы на войне… Что бы подумали твои казаки, услышав стоны, после того, как к тебе вошел молодой шляхтич? – Марианна тихо рассмеялась.
Царевичу тоже стало смешно, и он еще несколько минут продолжал хохотать над ее словами.