Маринка

Глава 1 . Бабушка Дуся

– Маруська, спать пора. Лезь на перину.

– Не хочу спать еще.

– А чего хочешь?

– С Васькой играть хочу.

– Васька убежал от тебя, ты его совсем замучила. Смотри, он под буфет забился и сидит там.

Маринка встала на корточки и заглянула под буфет. В дальнем углу сверкнули кошачьи глаза.

– Бабушка, нужно палкой его выгнать.

– Отстань от кота, совсем его замучила, – повторила бабушка. – Беги в постель.

– Не хочу, там холодно.

– Не придумывай. Иди быстро.

– И ты пойдешь?

– И я.

– И сказку?

– И сказку.

Январские вечера, холодные и темные, отправляли людей по домам рано, пока светло, считай,

– Маруся, ты уже в постели?

– Раздеваюсь, бабушка. А ты?

– Иду к своей девочке ненаглядной.

Сначала лежали молча, тесно прижавшись друг к другу, согревая пространство своим теплом. Потом Маринка начинала ерзать, освобождаясь из тесных бабушкиных объятий, и требовала:

– Ты не спи, сказку обещала.

И бабушка спрашивала:

– Про принцессу?

– Да.

– Ну, слушай.

… В стародавние времена жила-была девочка. Она жила в маленькой избушке посреди заколдованноголеса. Жила она совсем одна – одинешенька. И неоткуда ей было ждать помощи. Рано утром она выходила из дома и шла собирать грибы – ягоды. Потом готовила себе похлебку, которая ей заменяла обед и ужин, а вечером садилась на крылечко. Кней прилетали птички, с которыми она делилась своей скудной едой. Однажды прилетел соловей. Наевшись, он взлетел на ветку березы и запел. Песня была такая грустная, что девочка заплакала. А соловушка вдруг заговорил человеческим голосом:

– Не грусти – не плачь, милая! Знаю, как одиноко и грустно тебе живется. Потерпи еще немного, и счастье постучится в твою дверь. Умей ждать.

Девочка улыбнулась теплым словам соловья, и слезы высохли. Ждать и терпеть она умела. Время шло своим чередом, девочка взрослела, а жизнь ее не менялась. Ей уже казалось, что соловушки не было, что он приснился ей. Но вот однажды, на исходе лютой зимы, в дверь избушки постучали.

– Кто там? – спросила девочка, но ничего не услышала в ответ.

Она подошла к двери, но побоялась ее отворить. Девочка прислушалась. Тихий стон донесся до нее. Она приоткрыла дверь и увидела лежащего на пороге соловушку с перебитым крылом.

– Как ты оказался здесь, среди зимы и снега? – воскликнула она и бережно внесла птичку в дом.

Девочка старательно ухаживала за соловушкой, и через несколько недель птица ожила. Наступала весна. Солнышко все чаще навещало землю, обогревая ее, и земля таяла, умываясь ручьями. Соловушка уже мог летать, весело насвыстывая свои песенки.

– Ты скоро покинешь меня, соловушка? – с грустью спрашивала его девочка.

Но соловушка только весело свистел в ответ, выдавая самые красивые свои рулады. А в один прекрасный день он улетел. Девочка проснулась утром и увидела открытую форточку. Она сразу все поняла и горько заплакала.

– Ты опять плачешь, моя милая?

На пороге комнаты стоял прекрасный принц.

– Ну, иди ко мне, ведь я пришел, чтобы забрать тебя. Неужели ты меня не узнаешь?

– Ты мой соловушка? – неуверенно спросила девочка.

– Да. Злой волшебник заколдовал меня, но ты соей заботой и добротой расколдовала злые чары. Я заберу тебя отсюда в мой прекрасный дворец, где мы будем счастливы.

– Я ждала тебя и верила, что ты придешь.

Евдокия Петровна закончила свой рассказ, а Маринка уже вовсю спала. Бабушке казалось иногда, что она рассказывает себе, но внучка умела слушать сквозь сон.

Маринка спала легко и беззаботно, улыбаясь своим снам. А Евдокия Петровна уснуть не могла, тревожные мысли не оставляли ее, одолевали долгими ночами. «Маринке осенью в школу идти, а кто водить будет? Мне-то самой не справиться, старая я совсем стала. Пора письмо матери писать, пусть забирает к себе». Люда, мать Маринки, жила в Ленинграде, о дочери вспрминала редко, потому что знала: у бабушки – как за каменной стеной. Евдокия Петровна была Людмиле бабушкой, а Маринке – прабабушкой. Правнучку воспитывала со дня ее рождения, не позволила непутевой Людке забрать ребенка в город в общежитие.

Евдокия Петровна тяжело вздохнула: все девки в их роду оказались какими-то ущербными и несчастными. Что дочка ее, что внучка.Она поцеловала Маринку в душистую макушку: может, все счастье ей отмерено?

Трудной была жизнь Евдокии Петровны. Она родилась в 1928 году в деревне Павлово Костромской волости. Деревня была небольшая, всего 15 крестьянских дворов, но хозяйства у всех были крепкие: и коров, и овец, и поросей держали. Деревня стояла в стороне от дорог и столий, поэтому все новости приходили сюда с опозданием, и новая власть заглянула сюда только в 1919, когда отряд лихих красноармейцев заехалотнимать излишки хлеба. Зерно отдали без боя, и о павловцах власти опять надолго забыли. А вот в 30-х, когда коллективизация катилась по стране полным ходом, вспомнили, и приехали всех раскулачивать. Дусе тогда было три года, она мало что помнила. Погрузили всю семью на телегу и повезли. Забрали все: и старого деда, и малышей. Дуся была самой маленькой, по дороге з0аболела, и в Угличе дальняя родственница забрала ее к себе. О судьбе своей семьи она ничего не знала, так и осталась в семье тетки. Жили голодно, но дружно. Школу закончить не довелось – началась война. Работала наравне со взрослыми. Тетка похоронила мужа и старшего сына. А младший, вернувшись свойны, сделал Дусе предложение. Она долго не раздумывала, согласилась. Они поженились в августе 1945 года, переехали в деревню под Угличем, через год родилась Нина, а муж начал пить. На войне он был контужен, и без водки спать не мог. Напившись, становился буйным и агрессивным. В пьяной драке и погиб. Нине тогда было 5 лет. Евдокия пошла работать в колхоз, но и свое хозяйство успела доглядеть. Корову и коз держала в порядке, тем и кормились. Дочку Евдокия берегла: та росла умницей и красавицей. Парни с 15 лет под окнами не переводились. Но Нина в их сторону не смотрела – она другого поля ягода. После школы поехала в Углич поступать в техникум. И вскоре Евдокия Петровна получила от дочери письмо: мол, встретила хорошего парня, он из Ленинграда; бросаю техникум, уезжаю в Ленинград, буду писать оттуда. Евдокия Петровна молча утерла слезы. Говорили ей соседки: не отпускай Нинку от себя, собьется девка с пути. Не послушалась. Сама и виновата. А потом пошли письма из разных мест: Ленинграл, Рязань, Калуга. Не жизнь у Нины – перекати-поле. Летом 1965 года дочь вернулась домой.

– Мама, прости меня. Прими к себе, некуда мне идти.

Жизнь помяла Нину порядком.

– А еще я беременна.

Евдокия Петровна только вздохнула… и приняла непутевую дочь.

Людочка родилась зимой, а летом Нина собралась на заработки. И уехала с концами. Евдокия Петровна. Растила внучку в строгости, чтобы избежать ошибок воспитания с Ниной. Но ситуация повторилась с точностью. Закончив школу, Люда сказала:

– Все, бабушка, я к маме в Ленинград поеду. Пойду работать на завод. Там комнату в общежитии дают.

Вернулась Люда в деревню, когда срок родов приблизился. Родила доску и укатила обратно. Так Маринка появилась в доме Евдокии Петровны. Девочка росла, а бабушка старела. Заботы прибавлялись, а силы уходили. Вот что-то со школой делать нужно. Кто водить будет? Мысли Евдокии Петровны ходили по кругу, пока сон не пришел к ней.

***

Бабушкин сон короток. Евдокия Петровна вставала рано: нужно печку затопить, воды наносить, еды на день приготовить. Осторожно, чтобы Маринку не потревожить, Евдокия Петровна выбралась из кровати и начала одеваться. За ночь дом выхолаживало. Хлипкие стены не выдерживали состязания с январскими ночными морозами, хотя бабушка топила печь жарко, дров не жалела.