Мария, Владычица островов
Шрифт:
Со всей невинностью и искренностью она уступала его капризам и просьбам. Но, поскольку господин Сент-Андре был стар, его возможности и желания не распространялись дальше восхищенного созерцания женских прелестей. Он уверял, что еще никогда не видел более красивого тела и осыпал его ласками, как ценитель любовно целовал бы статуэтку Танагры.
Вот поэтому домогательства старика не вызывали у нее отвращения. Напротив, его ласки наполняли ее непонятным трепетом. Возбуждение, которое они вызывали, заставляло ее терять над собой контроль и властно требовало от нее чего-то, что было выше ее понимания. Часто оно побуждало ее к мольбам о продолжении, когда она безотчетно удерживала его, притягивая к себе. И Сент-Андре ничего не оставалось, как поверить, что он пробудил в ней страстную любовь.
Сейчас же, когда она лежала в постели, мечтая о дю Парке, до нее дошло, насколько сильно проигрывал в сравнении с молодым человеком ее пожилой жених. Это открытие потрясло. Ей, молодой девушке, был нужен такой же молодой мужчина. Воскрешая в памяти восхитительное мгновение, когда он заключил ее в свои объятия, она снова ощутила себя на пороге наслаждения, никогда до сего времени не испытанного и вряд ли подвластного описанию... а когда он склонился, чтобы поцеловать ее, в крови ее будто вспыхнул огонь.
Жак был такой высокий, сильный; ей не хотелось думать о дуэли. Ничто не помешает ему прийти, если он пообещал. Ничто! И именно сегодня вечером! Она уже представляла, как они сбегут. Вот она крадется из салона мадам Бриго, жмется к стенам на улице, прячась в тени домов. Наверное, Жак назначит ей встречу у площади. Он будет ждать ее там в крытой карете. Она запрыгнет в нее и упадет прямо в его крепкие объятия. Она услышит щелчок хлыста и почувствует теплые и влажные прикосновения жадных и нетерпеливых губ на лбу, щеках, губах... Она будет окутана его теплом.
Мария и не заметила, как от плотского желания тело ее покрылось испариной, руки иступленно терзали простыню, а сама она вцепилась зубами в уголок подушки. Внезапно она осознала всю глубину собственных чувств, всю силу молодой страсти, и к ней словно явился сам Жак, ласкающий ее еще нежнее и изощреннее, чем ее опытный жених. Она достигла той точки возбуждения, в которой Сент-Андре обычно бросал ее, насытив собственную, но не ее, похоть.
Не сознавая, что делает, она громко позвала:
– Жак! Жак!
– Я здесь!
– ответил голос, но так приглушенно, что на мгновение ей показалось, будто это действительно был дю Парке.
Все еще горящие свечи канделябра обнаружили ее ошибку. Сент-Андре беззвучно проник в комнату несколько минут назад и все время стоял, наблюдая за ней. Он видел, как она была возбуждена и как металось ее тело.
Когда по-отечески он склонился над ней, она не почувствовала того отвращения и стыда, которые он вызывал у нее совсем недавно при воспоминаниях о его ласках. Он протянул руку, чтобы пригладить ее длинные волосы, разметавшиеся во время ее поединка с собственной страстью. Потом он откинул одеяло и увидел, что соски грудей напряжены от желания. Она лежала не шелохнувшись и не пытаясь укрыться снова. Глаза Сент-Андре скользнули вниз по ее прекрасному телу, которое он много раз зазывал в страну любви, но так ни разу и не ублажил до конца, и он понял, что сегодня она в первый раз по-настоящему захотела его.
Он опустился рядом с ней на кровать.
– Поздравляю тебя, дитя мое, - сказал он, гладя ее плечи, руки, шею, ты произвела блестящее впечатление на Франсуа Фуке. Как только мы поженимся, сразу начнем готовиться к отъезду. Американская островная компания назначает меня на главную должность на Мартинике. Это означает, что я смогу дать тебе все, чего ты только захочешь.
Она не ответила, а лишь крепко сжала кулаки, пытаясь побороть переполнявшее ее желание. Но ее частое прерывистое дыхание сказало ему все: сегодня вечером она принесет ему такой восторг наслаждений, какого он не испытывал за всю жизнь. И он набросился на нее с поцелуями.
Мысленно она была с другим Жаком - дю Парке, которого любила. Завтра она будет принадлежать дю Парке, так же как сегодня ... Вот так... Жак обнимает ее так же, как Сент-Андре. Его тело будет напряжено от желания и готово отозваться на каждое ее движение. Со сладострастным стоном она стала искать стариковские губы.
– Выключи свет!
– прошептала она.
С огромным сожалением он исполнил то, о чем она просила. Темнота портила ему все удовольствие, так как, в основном, он получал наслаждение созерцая тело Марии, а не прикасаясь к нему. Задув свечи, он ощупью пошел обратно, споткнулся о кровать и упал прямо на девушку.
Ее тело прогнулось, и он услышал ее дрожащий от вожделения голос:
– Жак! Жак!
Такое раскрепощение слегка озадачило его. Теперь уже не он заправлял любовной игрой, как ранее; Мария взяла инициативу в свои руки и этим не только удивила его, но и заставила почувствовать смущение, и даже некоторое унижение. Ведь как бы он ни старался напрячь свои угасающие силы, он не смог бы дать ей удовлетворение, котрого она так жаждала.
Однако он годился Марии в отцы и, конечно, был более искушен в вопросах любви. Все его умелые жесты и ласки, нежные слова, которые он нашептывал прямо ей в ухо, способны были свести ее с ума. Она летала где-то далеко от него, но он не хотел этого замечать. Вся ее страсть, вся любовь предназначалась сейчас Жаку дю Парке.
Сент-Андре был рад за себя. Он расценивал это, как достижение, позволяющее впредь держать в узде свою ненасытную партнершу, в которой невольно пробудил страсть, хотя и понимал, что не в состоянии ее удовлетворить.
Но все же она сладострастно извивалась под ним, ее губы пылко отвечали на его поцелуи, тело раскинулось, будто предлагало ему себя, его искушенные ласки доводили ее до крика - и он верил, что она любит его.
Но это была победа, похожая больше на поражение, это был жалкий триумф истощенной плоти! Мария требовала еще и еще, ее жгучий пыл не угасал.
– Жак! Жак!
– стонала она, и Сент-Андре продолжал верить, что она обращается к нему.
Не желая того, из маленького тлеющего уголька он разжег в Марии пламя страстей, которое грозило перерасти в пожар. Настанет день, когда чувства эти вырвутся на свободу, но пока еще некоторое время пусть они побудут в плену его собственной неспособности.
Глава шестая
ДУЭЛЬ
Не успели скреститься шпаги, как Тюрло, настроенный на только что пообещанную быструю победу, сделал внезапный выпад, так называемый удар "герцога-коротышки".