Марк Твен
Шрифт:
Дж. Смит забывает о том, что антиимпериалистические произведения Твена, написанные тогда (и в том числе памфлет о Фанстоне), многие десятилетия оставались в США погребенными в пожелтевших от времени старых журналах. С ними можно было познакомиться, лишь проделав немалую исследовательскую работу в крупнейших библиотеках страны. Факт таков, что ни одна сколько-нибудь значительная сатира Твена, непосредственно направленная против империализма, не вошла при жизни писателя в какую-либо из его книг, не говоря уже о собраниях сочинений.
Дж. Смит упускает из виду и то, что далеко не все сатиры Твена
Нужно напомнить наконец, что иные из произведений, в которых Твен гневно откликнулся на преступления империалистов, до сих пор не известны нам во всей полноте.
Приведем один пример. Вероятно, в 1901 году Твен создал антиимпериалистический памфлет под названием «Грандиозная международная процессия» (или просто «Грандиозная процессия»). Объем этого сочинения, по данным Пейна, около авторского листа. После смерти Твена Пейн опубликовал из «Грандиозной международной процессии» отрывок размером примерно в одну машинописную страницу. Полстолетия спустя Фонеру удалось добиться разрешения напечатать еще несколько фрагментов из памфлета. Остальная его часть хранится в секрете и сегодня.
Между тем известные нам выдержки говорят о том, что «Грандиозная международная процессия» — произведение незаурядной художественной силы и большого общественного значения.
Твен пользуется старинной, но сохранившей свое значение художественной формой. Перед нами аллегорическое шествие — маскарад. Темные силы выступают в обличье, наглядно выражающем их сущность, их вредоносный характер.
Объектом своей сатиры писатель делает империалистов всех стран — США, Англии, России, Германии, Франции. Международная политика этих «христианских держав» воплощена в образе «Христианства» — величественной особы «в развевающемся одеянии, пропитанном кровью». «Голова ее, — говорит Твен, — увенчана золотой короной с шипами, на которые насажены окровавленные головы патриотов, отдавших жизнь за родину, — буров, «боксеров», филиппинцев. В одной руке у нее праща, в другой — евангелие, раскрытое на тексте: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними».
Сущность «христианских» действий империалистов выражена также в том, что на шее «величественной особы» — «ожерелье из наручников и воровских отмычек», а держат ее под руку «Резня» и «Лицемерие».
Блестяще охарактеризован Твеном низменный «девиз» империалистов: «Возлюби имущество ближнего своего, как самого себя!» А флаг «Христианства», конечно, «черный пиратский».
И вот перед нами участницы шествия — империалистические страны. Первой выступает Англия. И, как символ ее злодеяний, появляются «две изувеченные фигуры, закованные в цепи, с ярлыками: «Трансваальская республика», «Свободное государство Оранжевое».
Ничем не лучше выглядит царская Россия. В процессии сосланные Николаем II «женщины, дети, студенты, государственные деятели, патриоты». Нескрываемая издевка звучит в замечании писателя о том, что появляется стяг с надписью: «Во имя господа».
Сурово судит автор об империалистической Франции. В процессии — «изувеченная фигура с надписью:
Германия представлена фигурой «в железном шлеме» и с «бронированным кулаком». Над головой она держит библию, а «почетная стража — колонна немецких миссионеров, несущих собранную дань».
Резче всего Твен осуждает империалистов США. Вот в каком виде появляется Америка в процессии:
«Почтенная матрона в греческом одеянии, с непокрытой головой, в наручниках. Она плачет. У ног ее валяется фригийский колпак.
Приверженцы: слева — Алчность, справа — Предательство.
За ними следуют:
Изувеченная фигура в цепях: «Независимая Филиппинская республика» и аллегорическая фигура правительства, ласкающая ее одной рукой, а другой вонзающая нож ей в спину.
Стяг с девизом: «Помогите нам взять Манилу, и мы вам дадим свободу, согнув вас в бараний рог».
Твен делает множество язвительных замечаний. Американский флаг, пишет он, развевается над платформой, «доверху заваленной награбленным имуществом».
С болью рисует писатель раздавленную Филиппинскую республику. Сколько гнева заключено в надписи на американском флаге: «До какого позора я докатился!» Пиратский флаг отвечает на эти слова следующим образом: «Ничего, брат, привыкнешь! У меня самого были сперва сентиментальные принципы!»
В привычные для всех американцев высокие сентенции из «Декларации независимости», гимнов и т. д. Твен саркастически вводит слово «белые», чтобы выразить мысль, что империалисты США рассматривают «цветные» народы не как равноправные, а как объект насилия и угнетения. Так, вместо слов «Все люди созданы свободными и равными» он пишет: «Все белыелюди созданы свободными и равными».
Горько звучат слова Твена о факеле статуи Свободы, который «погас и перевернут вниз», и об американском флаге, свернутом и перевитом черным траурным крепом.
Вот что говорит Твен — борец против угнетения людей в известных нам отрывках из «Грандиозной международной процессии».
Легко понять, почему полный текст этой мощной сатиры все еще спрятан подальше от глаз читателей.
Как же можно после этого утверждать, что творчество Твена не подвергалось скрытой цензуре?
Жестокость и цинизм — «дух нашего времени»
Удивительно складывалась судьба Твена в начале XX века.
Он был знаменит. Университеты считали честью для себя наградить его почетным дипломом.
Твен охотно принял ученую степень, которую присудил ему Оксфордский университет. Писателю очень понравилась пышная мантия, в которой он шествовал во время торжественной церемонии. Но особенно хорошо запомнились Твену аплодисменты, которыми встретили его портовые грузчики, когда он прибыл в Англию для получения степени. Ведь его приветствовали, с гордостью говорил писатель, люди из его собственного класса, сыны труда.
Продолжался выпуск многотомного собрания сочинений Твена. Он полностью расплатился с долгами. Материальные невзгоды, мучившие его много лет, остались позади.