Маркиз де Карабас
Шрифт:
За стенами замка, в парке, собравшиеся вокруг бивачных костров шуаны видели ярко освещенные окна, слышали веселую музыку, доносимую теплым воздухом, и задавались вопросом: неужели дни и ночи партизанской войны и лесная жизнь были всего-навсего сном?
Сидя на скамейке у озера с Сен-Режаном, Гиймо и еще несколькими вожаками, Кадудаль курил трубку. Его беспокоило отсутствие вандейцев господина де Шаретта, и он горько сожалел, что непростительная слабость помешала ему поддержать маркиза де Шавере в его противодействии намерению посетить Кэтлегон.
И сейчас Тэнтеньяк проявлял эту слабость в полной мере. Среди теней на террасе, очерченных серебристым сиянием луны, время от времени звучал веселый, зазывный смех госпожи де Белланже, с удовольствием внимавшей галантным излияниям шевалье. В тот вечер она целиком завладела им. Когда Белланже сентиментально пожаловался супруге, что она пренебрегает им после двухлетней разлуки, ей пришлось напомнить ему, что хозяйка вправе оказывать подобные знаки внимания главному гостю.
Столь же сентиментально, хотя и с сознанием собственного достоинства, виконт поделился обидой со своими старыми друзьями — госпожой де Шеньер и ее сыном.
Констан, уже полностью оправившийся от раны, стремился занять принадлежащее ему место в полку «Верные трону». Он приветствовал прибытие полка, который появился в то самое время, когда он собирался отправиться на Киброн, чтобы присоединиться к нему. Он успокоил Белланже тем же доводом, который в устах виконтессы потерпел полную неудачу. Констан сделал особый упор на высокое положении Тэнтеньяка и необходимость оказывать ему почет, каковой надлежит рассматривать как почет, оказанный всей Королевской католической армии.
— В таком случае, — заявил Белланже, — я тоже имею определенное положение. Я занимаю второе место в командовании армией.
— Вас ждет не менее почтительный прием. Мадемуазель де Бретон-Каслен, например, с вас просто глаз не сводит.
Это был один из способов избавиться от Белланже. Виконт попался на наживку, и вскоре мать с сыном увидели, как он с высоты своего величественного роста склоняется над хрупким созданием.
Констан был доволен. Госпожа де Шеньер не разделяла удовольствия сына. Вооружившись лорнетом, она обозревала танцующих.
— Я не вижу Жермены. Где она?
— Я а не вижу маркиза Карабаса. Это либо совпадение, либо ответ на ваш вопрос.
— Вы слишком спокойно к этому относитесь, — с негодованием проговорила госпожа де Шеньер.
Констан равнодушно махнул рукой.
— Война многое улаживает, причем не только судьбы великих дел и народов. С этим несносным учителем фехтования — воздадим ему должное — справиться не так-то просто. Когда закончатся военные действия, у нас будет время обо всем подумать. Возможно, он не переживет их.
— Таковы ваши правила, не так ли? Вы предоставляете другим сражаться за себя. Зачем же вы вступили в полк «Верные трону»? Быть может, вы считаете себя неуязвимым перед теми самыми опасностями, которые по вашим расчетам должны погубить этого юношу?
— Есть честь имени. Вы должны понимать это, сударыня. Если роялистское дело одержит победу, на что мы надеемся, как будет выглядеть мужчина из дома Шеньеров, который, будучи рядом и в полном здравии, держался в стороне? У меня хватит мудрости избегать ненужного риска, но пойти на риск там, где он необходим. Сейчас полк здесь, и я намерен вступить в него, заняв место в штабе Тэнтеньяка.
Госпожа де Шеньер тяжело вздохнула.
— Пожалуй, вы правы, — вдруг ее голос сделался плаксивым: — Вы, конечно, не ожидаете, что мать с восторгом отнесется к подобным планам. Мне достаточно волнений из-за Армана. — Она подняла глаза на тяжелое, смуглое лицо сына. — Если я потеряю вас обоих, некому будет оспаривать Шавере у этого бастарда [Бастард — незаконнорожденный] Марго.
— Так вот что вас беспокоит!
— Констан! — ужаснулась госпожа де Шеньер.
— Успокойтесь. В дивизии Смобрея Арман в полной безопасности, ведь судя по тому, что мне говорили, она прибудет во Францию, когда все закончится. Он появится как раз вовремя и увенчает себя лаврами, которые сорвут другие.
— Если бы я могла быть в этом уверена! — и, проявляя полную непоследовательность, она добавила: — Жермены слишком долго не видно. Упрямая, своевольная девчонка. Вместо того чтобы в это ужасное время служить мне утешением, она только увеличивает мои огорчения. Я очень несчастная женщина, Констан.
Госпожа де Шеньер попросила сына разыскать и увести Жермену от ее учителя фехтования, но тот принялся ее успокаивать, чем привел матушку в еще большее раздражение.
Тем временем Жермена и ее учитель фехтования вместе и еще несколько пар прогуливались по террасе, где золотистый свет, льющийся из окон, смешивался с серебряным сиянием луны.
— Я была бы счастлива, Кантэн, если бы могла забыть о завтрашнем дне и о том, на что вы идете, — сказала Жермена.
Ласковая откровенность девушки взволновала Кантэна.
— Но если бы я не шел, вы бы осудили меня за недостаток рвения, которое должен испытывать настоящий роялист.
— Этим не надо шутить, даже если вы хотите наказать меня за прошлое недоверие. Я получила хороший урок и впредь буду умнее. Я знаю свое сердце. Через три месяца, Кантэн, я стану хозяйкой своей судьбы.
— И моей.
— Это обещание, Кантэн? — спросила мадемуазель де Шеньер. Она остановилась и серьезно посмотрела на молодого человека.
— Больше, чем обещание. Это утверждение.
Возможно, она сочла его тон слишком легкомысленным.
— Но я хочу, чтобы вы это обещали — что бы ни случилось.
— Ничего не обещал бы я с большей радостью. Что бы ни случилось. Но что должно случиться?
Она с облегчением вздохнула, и они снова пошли вдоль террасы.
— Кто знает, что должно случиться? Кто может заглянуть с будущее? Так пусть же у нас будет то, в чем мы уверены и к чему стремимся.