Мармарис
Шрифт:
– Вот, значит, какая ты, Белла, – останавливается в двух шагах мужчина, и всё ещё не поднявшаяся с земли Ханна внимательно смотрит на него.
– Вы кто? Органами торгуете? Секс-рабство? Что вам, блять, надо? – наконец-то поднимается на ноги Ханна и прислоняется к дверце позади. – Вы меня что, с кем-то спутали? Вы хоть знаете, с кем связались? – звенит наручниками.
– Я искренне ему сочувствую, – закатывает глаза мужчина и кивает своим парням. На Ханну сразу идет двое вооруженных мужчин, а ее собеседник, развернувшись, возвращается к кадиллаку.
– Ответь на мои вопросы, – спотыкаясь о кочки, бежит за ним Ханна, уклоняется от пытающихся ее схватить мужчин. – Куда пошел? Я с тобой разговариваю!
– Хочешь обратно за решетку? –
– Хочу, чтобы меня отпустили, – делает шаг назад девушка.
– Сядь в машину, он не любит ждать, – усмехается мужчина.
– Кто? – спрашивает Ханна и всматривается в его глаза, будто бы в них она найдет ответы на все вопросы.
– Слушай внимательно, – резко схватив ее за горло, притягивает к себе мужчина, – простое правило, которое сделает твое пребывание здесь терпимым: укороти свой язык, – также резко ее отпускает и идёт к машине.
– А в зад меня поцеловать? – кричит ему вслед девушка и, завидев двинувшихся на нее мужчин, сама плетется к привезшему ее сюда бмв и опускается на заднее сидение.
Мешок на голову Ханны больше не надевают, и она этому очень рада. Ханна липнет к окну, пусть на улице уже и глубокая ночь, жадно всматривается в местность за стеклом и первые полчаса ничего, кроме раскинувшихся по обе стороны от дороги высоких деревьев, не видит. Наконец-то, автомобиль выезжает на спокойную в это время суток трассу, и Ханна замечает вдали тянущиеся к облакам высотки. Она уже по номерным знакам автомобилей и рекламе на билбордах поняла, где именно она находится, но так и не может понять, почему она здесь. Через час автомобиль съезжает с основной дороги и двигается вдоль высоких стен по обе стороны узкой дороги. Машины останавливаются перед железными воротами, Ханна видит вооруженных людей, подошедших к стоящему перед ними автомобилю, и после пары минут диалога ворота открываются. Автомобили минут десять едут по уложенной бетонными плитами дороге и заезжают во двор двухэтажного белого особняка. Никто не покидает салон, а Ханна через стекло смотрит на идущую к ним красивую брюнетку. Девушка кивает шоферу и тот, выйдя из машины, открывает дверцу Ханне.
– Иди за мной, – смеривает ее недружелюбным взглядом незнакомка, от которой пахнет нарциссами.
– Да кто вы такие? – Ханна еле успевает за девушкой, которая на высоких каблуках, а двигается как лань, и удивляется, что она не идет ко входу, а ведет ее на задний двор.
Перед Ханной открывается залитая лунным светом ухоженная лужайка, с большим прудом посередине и белыми беседками по краям. Прямо у пруда спиной к ней стоит высокий мужчина в черном, и Ханна узнает его даже со спины. Раньше, чем она сама, его узнают поднявшие в ней голову инстинкты. У ног мужчины лежит огромный пес, который в отличие от хозяина смотрит прямо на девушку и недобро сверкает глазами.
– Что я здесь… – поворачивается к девушке Ханна, но её и след простыл.
– Добро пожаловать в Мармарис, – не оборачиваясь, говорит мужчина, и Ханна чувствует как в ней все нервы в струнку из-за одного его голоса натягиваются.
– Какого черта я здесь делаю? – сбрасывает наваждение девушка и маленькими шажками, косясь на пса, двигается к мужчине.
– Ты у меня в гостях, – поворачивается к ней Морской волк, и Ханна так и замирает в десяти шагах, не рискуя подойти ближе. Ханна не особо мелкая девушка, но рядом с ним она чувствует себя крошечной, и дело не только в том, что он широкоплеч, высок и с развитой мускулатурой – дело в его харизме, волнами исходящей от него и так странно влияющей на нее. Точнее, на ее сущность, которая хочет подчиниться, но не тут-то было.
– Это похищение! – сжимает ладони в кулаки девушка. Конечно, она смешно смотрится в этой грязной тюремной одежде и с руками, закованными в наручники, но Ханне не нужны лоск и ухоженность, чтобы разорвать его горло. Она даже с завязанными руками это сделает, пусть только
– Мирно мне тебя вряд ли бы отдали, – убирает руки в карман черных брюк Гидеон, натягивает ткань, обтягивающую мощные бедра, и открыто усмехается над девушкой. Ханна загорается на раз, она терпеть не может эти высокомерные взгляды, которых сполна нахваталась в Кале, и если своим она их не прощала, то врагу тем более.
– Ты понятия не имеешь, во что ты ввязался, – рычит девушка, испепеляя его взглядом. Усмешка на губах Гидеона превращается в улыбку. Эта девушка похожа на разъяренного тигренка, и мужчину ее раскрасневшееся лицо только забавляет. – Я не просто какая-то девчонка, я дочь главы Кале, вторая претендентка на трон. Я тебя уничтожу! Я тебе жизнь сломаю. Из-за меня Кале начнет с тобой войну и тебя сотрут в порошок! – сама не верит своим словам Ханна, но стереть эту наглую ухмылку очень хочется. – Я немедленно ухожу, и меня никто не остановит! А ты приедешь в Кале и принесешь извинения перед всеми! – задрав подбородок, разворачивается Ханна и не успевает сделать и шаг, как падает лицом во влажную траву, прижатая к ней лапами тяжелого пса. Ханне кажется, ещё немного, и она обмочится от страха, потому что когда она, пискнув, разворачивается, на нее смотрят два черных глаза, а с клыков монстра капает слюна.
– Пожалуйста, – пищит девушка, готовящаяся реветь, а пес на ней рычит, готовясь точно откусить ей голову.
– Азур, нельзя, – слышит Ханна приказной тон, пес с нее не слезает, но больше не двигается и, кажется, даже не дышит.
– Я могу сказать ему «можно», и он перегрызет твоё горло, – нависает над измазавшейся в грязи напуганной девушкой Гидеон, закрывает собой затянутое черными тучами небо, и Ханна поздно признаётся самой себе, что лучше бы он пусть даже и с издевкой, но усмехался. – Или пустить тебе пулю в лоб, как и тем, кто тебя не отдавал?
– Зачем я тебе? – дрожащим голосом спрашивает тонущая в темноте его глаз Ханна, в которой уже не осталось и следа от былой бравады.
– Мне нужен наследник, и ты мне его родишь.
В маленькой девочке постепенно укладывалось огромное море
– Ты с дуба рухнул? – хлопает ресницами с трудом переварившая информацию Ханна, но Гидеон ее выпад игнорирует, выпрямляется, и как ни в чем ни бывало идет в сторону главного двора. Пес срывается за хозяином, Ханна от него не отстает – поднимается на ноги и бежит следом.
– Я с тобой разговариваю! – спотыкается девушка о камни, скорость не сбавляет. – Что ты, блять, несёшь? Какой ребенок? Какой наследник? – Ханну перехватывают за пять шагов до остановившегося у гелендвагена Гидеона двое телохранителей и удерживают на месте.
– Ответь мне! – кричит Ханна, пытаясь освободить скрученные руки, но Гидеон будто бы ее и не слышит, перекидывается парой слов со стоящим напротив мужчиной, садится за руль, и давящаяся негодованием девушка следит за покинувшим двор автомобилем. Как только ворота опускаются, ее отпускают, и выдохшаяся из-за безрезультатной борьбы с охраной Ханна прислоняется к стене дома. Этот мужчина психопат. У него явно не все дома, если он считает, что это в порядке вещей заявить такое и свалить в туман. У Ханны в голове не умещается, как можно похитить дочь правителя другой страны, совершить такое дерзкое преступление, а потом еще и говорить что-то про ребенка. Ханна устала, она голодна, толком не зажившая рана ноет, напоминая о том, что она и так не забывает. Хочется свернуться калачиком прямо на этой лужайке и завыть в голос, но косящийся на нее с главного двора пес слишком пугающий, чтобы оставаться в его королевстве. Ханна плетется к дверям и, пройдя в гостиную, опускается на диван. Ее война еще не началась, она отдохнет и объявит о ней. Ей уже плевать, кто перед ней, ее не пугал прогнивший и пропитанный грехами Кале, она и с Морским волком справится, и домой вернется.