Мармион

Скотт Вальтер

В благословенный час.

Смиренно просит отдохнуть,

Пока ладью граф снарядит —

До Витби морем труден путь.

Монахиня благодарит

И спешивается. За ней

Все девы сходят с лошадей.

Когда ж хотела Клара тоже

Седло свое оставить — вдруг

Фитц-Юстас взял узду из рук:

«Мне жаль, что я вас потревожу, Миледи, — так сказал он ей, —Но что поделать — я обязан

Строжайше следовать приказу.

Причина дерзости

моей —

Подписанное королем

Письмо, в котором говорится,

Чтоб вы вернулись в отчий дом.

У лорда то письмо хранится.

Он сам домой вас отвезет.

Там лорд Фитц-Клер, ваш дядя, ждет».

30

Домой? И Клара, побледнев,

Похолодела, как свинец,

И, скрыть не в силах страх и гнев, Решила, что всему конец,

Что приговор свой услыхала,

Но аббатисса ей сказала:

«Крепись, дитя! Нет прав у них, Забрав тебя из рук моих,

Одну везти среди солдат!»

«Нет, ваша святость, нет! —

Сказал Фитц-Юстас. — Буду рад

Вам сообщить в ответ,

Что эти семь иль восемь дней

Графиня Ангус будет с ней.

А там — недолгий переход,

И в Англии мой лорд найдет

Достойных спутниц, без сомненья.

Дочь Глостера в свое именье

Прибудет с ними, и ни взгляд, Ни слово лорда моего

Ее в пути не оскорбят.

Поверьте, вежливость его

Не даст ему претендовать

Ни на малейшее вниманье!»

Краснея, смолк он. Но молчанье

Она нарушила опять,

И громко стала порицать

И короля, и графа с ним,

Молилась сразу всем святым

И Мармиона проклинала,

И приорессу призывала.

Но та в ответ сказала ей:

«Увы, сестра, закон для нас —И воля наших королей,

И графа Ангуса приказ.

К тому ж, честней всех честных он —Пусть едет дева в Танталлон!»

31

Поняв, что спорить ни к чему, Приняв обычный важный вид,

Печальным голосом ему

Мать аббатисса говорит:

«Пускай твой дерзкий лорд

Семейной летописи том

Раскроет и отыщет в нем

Повествование о том,

Как дерзостен и горд

Был некий Роберт Мармион:

Из Ковентри монахов он

Изгнал рукой своею!

Но божья месть его нашла:

Конь сбросил гордеца с седла, И смерть барона унесла,

Как низкого плебея!

Бог нас рассудит, Мармион!

Пускай ты горд, богат, силен, А я, смиренная черница,

Но и в Писанье говорится

О том, как слабая Юдифь,

Могучего в грехе сразив,

Смогла…» Тут Блонт вмешался: «Эй, Фитц-Юстас, ну-ка, поживей,

Спаси тебя святой Антоний,

Так

мы отряда не догоним!

Ты что, готов стоять тут год

Со шляпою в руках?

Ну, лорд тебя и вгонит в пот —Такую проповедь прочтет,

Что и подумать страх!

Садись в седло, да побыстрей, А притчи подождут, ей-ей!»

32

И Клара уступила силе:

«Нет, прежде буду я в могиле, Чем лорд достигнет своего.

Пусть замки, земли, жизнь возьмет он —Меня женой не назовет он,

Грех смертный стать женой его!

И пусть возьмет меня земля,

Когда по воле короля

Мне нет спасенья даже там,

Где и убийца — видит Бог! —

От кровной мести скрыться мог, А мститель — он бы на порог

Допущен не был в Божий Храм!

Что ж, у меня один приют

Есть в этот час ужасный:

Туда в отчаянье идут,

Там короли не властны —

Лишь там смогу я избежать…

Второю жертвой буду я!

Благослови, святая мать!

Молитесь, сестры, за меня».

Но тут, уздечкою звеня,

Смахнул Фитц-Юстас слезы с глаз, И грубый Блонт на этот раз

Слезу не мог сдержать,

А Юстас что-то говорил

И девушку по мере сил

Пытался утешать…

33

Трех миль, пожалуй, не прошли —Вдруг круто вниз восточный склон, И неожиданно вдали

Возник огромный Танталлон.

Массивен, вытянут в длину,

Он неприступен был в войну.

Он возвышался над скалой,

Где с трех сторон кипел прибой, С четвертой был прикрыт стеной

И рвом, и насыпью двойной.

Минуя внешний частокол,

Отряд подъемный мост прошел,

Затем меж насыпей в проход

Под свод окованных ворот

Идет, на главный двор вступая.

Огромен площади квадрат,

Вдоль стен — построек ровный ряд, И башни разных форм стоят,

Прямую линию ломая.

Там грани башни боевой,

Тут бельведер сторожевой

(С него сигналит часовой,

Когда погода штормовая).

34

Не стоит говорить о том,

Какой оказан был прием

Гостям, о том, как с каждым днем

Сюда (Бог весть каким путем)

Слух новый проникал:

Король Иаков взял Итол,

Ворк осадил и в Форд вошел,

И крепкий Норем пал.

Все это слыша, Мармион

Был неприятно изумлен,

А граф уверен был: вот-вот

И всю Нортумбрию займет

Его король, но как-то вдруг

Прошел довольно странный слух: Твердили все о том,

Что, мол, бездействуют войска

И тают по частям, пока