Марс выбирает смерть
Шрифт:
Бойцы начали проверять локаторы. У всех без исключения на лбу красовалась широкая красная полоса смываемой только специальным раствором краски. На исключительно крайний случай, когда изобретательные Тени умудрятся как-то раздеть полицейского и вырвать из-под кожи датчик. Интеллекта им было не занимать.
После остановки транспорта пришлось идти еще примерно полтора километра, прежде чем Жнецы дали знак остальным. Отряд, состоящий из пятнадцати человек, отстал примерно на сотню метров. Именно столько требовалось, чтобы обезопасить бойцов от возрастающего радиуса силы Пламени.
Для установления стабильного
В воздухе повис сладковатый, немного приторный аромат. Потревоженные осторожными шагами, растения против своей воли наполняли пространство смешанными, иногда совсем незнакомыми запахами. Спрятанные между мясистых стеблей высоких, раскидистых листьев бердышника небольшие камни глухо хрустели, раздавливаемые плотными, жесткими подошвами ботинок. Оплетенные лианами полуразрушенные, осевшие здания плохо держали эхо. Казалось, оно тут же поглощалось густой листвой. Какая бы птица не закричала или не упал очередной кусок камня с немощных стен, звуки тут же глохли. Стоял влажный, немного прохладный полдень. Небо затянули тучи.
— Храмовники поди вход найдут только дня через три, — довольно усмехнулся Морган, в очередной раз рассматривая подробную карту их участка катакомб.
Вдалеке уже виднелись небольшие, совсем неприметные пологие холмики. Поросшие травой и кое-где истыканные высокими, иссохшими стеблями бамбука. Никогда не подводившее чутье Жнецов говорило о том, что где-то здесь и находится вход. Кроме того натренированные взгляды следопытов уже давно уловили кое-где примятую траву и хаотичные, нехарактерные для зверей отметины на поверхности грунта.
— Откуда такая неприязнь?
— Знаешь, она как-то исторически взаимна.
— Вечно ты всем недоволен.
— Я реалист.
— Скорее, пессимист.
— Нет. Реалист.
— Как пожелаешь, — пожал плечами Хамфрид. — Вот только кое-кто похоже забыл, что его отец тоже был храмовником.
— Это ему никак не помогло.
— Мой отец тоже погиб. Не думаю, что о смерти стоит говорить вот так...
— Твой погиб в бою, а мой – по глупости.
— Ты действительно считаешь это глупостью?
Морган поморщился. Всегда приходившая с Пламенем боль то усиливалась, то утихала где-то там, глубоко в сознании.
— А что это, если не глупость?
— Ты когда-нибудь должен будешь его простить.
Все больше набиравшие интенсивность следы резко обрывались в слегка прикрытой высыхающими лианами черной, зияющей дыре. Казалось, никто даже и не думал замаскировывать вход.
Повернувшись, Морган махнул остальным. Те остановились. Связь не работала. Жнецы отключили ее еще перед тем, как увеличить радиус силы. Команда Мерва прекрасно знала, что когда связь восстановится, можно будет начать штурм. Тогда время пойдет на секунды. Без подмоги Жнецы могли продержаться от силы минуту или две. За долгие годы жатв беглецы усвоили одно очень полезное правило: прячься там, где мало света и много стен.
Проверив оружие на поясах, Жнецы подошли вплотную ко входу. Сделав глубокий вдох, они закрыли глаза.
— Не верь глазам своим, не верь ушам своим. Мысли путаются, а чувства обманывают. Верь только Пламени. Помни о смерти, — сказали они одновременно и вошли в катакомбы.
Вокруг стояла кромешная тьма. В нос ударил затхлый запах. Воздух был еще более влажным, чем снаружи. Длинный широкий коридор освящался только Тлением Пламени.
Посмотрев вверх, Хамфрид ловким движением подкинул к потолку неактивный осветитель. Подрагивая на желейных липучках, тот прилепился к влажному камню. По мере продвижения вглубь осветители ставились через каждый десяток метров и должны были включиться сразу, как только появится связь. Закончились они аккурат у небольшого расширения в конце коридора, где катакомбы начинали окончательно вступать в свои владения, разветвляясь на три больших тоннеля. Прилепив последний прибор к начавшей крошиться под гнетом времени стене, Хамфрид вернулся в центр расширения и сел на пол. Начал доводить концентрацию Тления до апогея. Сегодня была его очередь проявлять невидимок.
Наступила минутная тишина. Мерные, спокойные удары капель воды о бетонный пол мягко разрывали настороженное безмолвие. Жнецы прощупывали пространство.
В отличие от команды капитана Мерв, Жнецы такую роскошь, как приборы ночного видения, позволить себе не могли. По той же самой причине, почему они не носили при себе и остальную электронику.
— Внизу копошатся, — сказал Морган, почти сразу же начав схлопывать радиус своей силы.
— Много. Сотни две. Может, больше.
— Больше. Не только перевертыши.
Почувствовав Тление, Тени зашевелились активнее. Большинство из них не могли перенести боль перехода, абсолютно все — испытывали животный ужас перед Пламенем. Стараясь скрыться от него, нелегалы принялись забиваться вглубь катакомб.
— Давай резче пока не свалили, — подстегнул товарища Морган, уже держа наготове оружие.
— Стены выдержат?
— Должны.
— Схлопнуть сразу не смогу. Плотность шибко большая.
— Без капитана долго не протянем.
— Еще бы парочку Жнецов, без него все бы пожгли.
— Не время жаловаться, — покачал головой Морган, — Не затягивай.
— Постараюсь, — сказал Хамфрид и затих.
Все больше распаляющееся Пламя разгоняло кромешную тьму, освещая даже самые потаенные уголки пространства. Покрытые плесенью сколотые кирпичи казались неестественно выпуклыми. Нависая над головой, неровности сводчатого потолка напоминали молодые сталактиты. Дрожащие тени танцевали, то пропадая совсем, то вытягиваясь в длинные, чудоковатые фигуры. Отблески Тления мерцали, плавно усиливаясь и тут же угасая. Казалось, это происходило в такт дыханию Жнеца. На вдохе ответвления катакомб озарялись мягким белым светом, а на выдохе вновь погружались во мрак.
Морган практически полностью схлопнул свое Пламя. Получилось это довольно быстро, учитывая невысокую концентрацию силы. Практически сразу после этого он перестал ощущать чужаков на нижних уровнях. Пришлось поднапрячь слух. Снизу доносились слабые отзвуки копошения. Ни рыков, ни воя, естественно, не было. От этого становилось как-то не по себе. Глухая, опасная тьма подстегивала инстинкт самосохранения. Поморщившись, Морган отогнал от себя надоедливое чувство застарелого страха и сосредоточился. Где-то рядом посышалось напряженное кряхтение Хамфрида.