Марс выбирает смерть
Шрифт:
— Золотой и черный, золотой и черный
Две стороны одной медали
Золотой и черный, золотой и черный
Скажи, это ведь идеальное сочетание
Золотой и черный — только твои цвета...
Толпа подхватила припев, заходясь в экстатическом неистовстве.
Вспышки разноцветных галограмм затмевал блеск неестественно крупных звезд.
Огромный песочный круг накрывала массивная сцена. Охваченная по периметру голубоватым огнем, она приковывала к себе взгляды целой планеты. На сцене танцевали слишком маленькие фигурки, чтобы лицезреть их невооруженным глазом. Громадные копии танцоров периодически
— Смотри, смотри — Солнце восходит
Оно посвящает тебе свое сияние
Оно, как и ты, дарит жизнь
Две Матери, два пути
В золотой вплетается черный
Это — идеальное танго
Двуликий Янус повернулся к тебе улыбкой
Голос Дин-Соя лился плавно, словно ручей, огибающий острые камни. Иногда он прерывался, но только для того, чтобы натянуться тугой струной в следующую же секунду. Тогда по Арене проходился высокий, дрожащий звон, заставляющий толпу лихорадочно подпевать. Твердый, сочный тембр лавировал между коварными иглами быстро сменяющихся нот. Полностью сливаясь с музыкой, стройное тело Ди-Соя вибрировало в такт. Густо подведенные черным глаза шоумена блестели от возбуждения. Яркий зеленовато-голубой костюм отражал свет направленных на сцену софитов.
На фоне воистину огромного количества танцоров в наглухо черных костюмах проворно двигались разодетые в пух и прах земляне. Организаторы шоу явно хотели вынести преимущества из хорошей физической подготовки девушек. В особенности, Ашеры. Гибкость хищной кошки в идеально отточенных движениях вплеталась в танец, не лишенный плотской привлекательности. За всеми этими движениями стояли годы упорных тренировок, в кровь разбитые колени и вечный голод. Об этом, конечно же, никто не думал. Восхищенный Марсианский народ впитывал каждое мгновение соблазнительного зрелища. И жаждал большего.
Огромная пачка из множества тонких юбок возникла по центру сцены. Длинные каблуки, блестящие туфли на высокой платформе, полупрозрачные, слегка розоватые чулки — Фроггуар Доллин хорошо постаралась, чтобы Медея Пинглин не затерялась на фоне остальных. Следовало отдать должное и землянке — с этой атрибутикой она обращалась довольно проворно. Внушения Дин-Соя не прошли даром.
Когда настиг черед первого припева, сквозь танцующую толпу выскочил Баргет. В блестящем светло-голубом костюме юноша походил на внезапную вспышку среди монотонных, быстро двигающихся волн. Словно единое связующее звено между осязаемым и слышимым, он начал петь. Толпа тут же подхватила слова. Мгновенно выучив припев, она заглушала своего нового кумира. Юноше вовсе не нужно было обладать выдающимися вокальными данными или исключительной пластикой. Восторженность окружающего делала это за него. Тонкий, приятный, но все же не такой уж и сильный тембр утопал в оглушительном хоре трибун.
Когда пришла очередь последнего куплета, паренек отошел в сторону. Песня оборвалась и начался динамичный, быстрый ряд музыки. На первый план вышла Ашера. Минутное соло в исполнении черной бестии вызвало оглушительный взрыв эмоций. В какое-то мгновение показалось, что окружающая музыка утонула в реве тысяч надрывающихся глоток. Когда в конце предоставления откровенный наряд Ашеры, больше смахивающий на наряд куртизанки, начал покрываться плотными пластинами экзоскелета, послышался шелест аплодисментов. Он стремительно нарастал, пока фривольное черно-красное одеяние трансформировалось в костюм убийцы.
***
Великая Мать стояла прямо под созвездием Большой Медведицы. Она медленно поворачивала голову, оглядывая свои владения. В этот момент ничего не имело значения. Все дрязги ушли на второй план. В этот момент была только Азари и созданный ею мир. Хаотичные вспышки, рой снующий камер, рев беснующейся толпы, восторг в каждой клеточке массивного, оплетающего планету тела вводили Азари в экстатическое опьянение. Песня лилась, добавляя к эйфории еще и долгожданное расслабление. Эти ощущения Азари испытывала редко. И именно поэтому они были особенно ценны. Ради всего этого она прошла сквозь страдания, смерти и казни. Сквозь годы унижений, страха и дворцовых интриг. Ради этого взломала систему.
— Золотой и черный, золотой и черный
Две стороны одной медали
Золотой и черный, золотой и черный
Смотри, это ведь идеальное сочетание
Золотой и черный — только твои цвета...
Прикрыв глаза от удовольствия, Азари подняла свое тело над трибуной. Внутри роскошного ложа не было постамента — оно не имело даже простенькой дорожки, ведущей к своим подданным. Королевскую особу сопровождали только огромный трон, несколько удобных кресел для свиты и покрытая золотым конфетти лестница.
Пышное черно-золотое одеяние, покрывавшее бархатное тело Азари, начало мелко трепыхаться, словно от дуновения нежного ветерка. Этого никто не заметил. Человеческая оболочка азари держалась на невидимом теле, выходящим из ее поясницы. Поэтому создавалось ощущение, что тело Королевы парит прямо в воздухе. Когда подходило время очередного куплета, оно то и дело вздрагивало от удовольствия.
Фальх Диттэ откинул голову на спинку слишком мягкого кресла и сдержанно созерцал окружающее. Ученый держал себя спокойно и довольно степенно. Однако, он все же чувствовал себя не в своей тарелке от безумного количества народа. Кроме того, абсолютная открытость и отсутствие какого-либо купола над головой порядком напрягала. Мужчина давно привык к скрытности. Медийность была не его сильной стороной.
Музыка закончилась. Все, находящиеся на сцене, повернулись к Азари. Земляне, танцоры и Дин-Сой встали на одно колено и замерли. Великая Мать подняла руки. Восторженные трибуны подчинились царственному жесту, начав медленно утихать.
— Приветствую вас, дети мои! — эхом прошлось по Арене «Фарсида».
Земляне подняли головы. Тихий шепот на их губах сливался с возрастающим жужжанием трибун. Марсиане все повторяли, и повторяли одну и ту же фразу, с каждой секундой становившуюся все громче. Азари ждала. Она хотела услышать ее четко, явственно, словно готовилась потрогать слова руками.
— Идущие на смерть приветствуют тебя, Королева! — опоясывал Арену неистовый крик толпы, — Идущие на смерть приветствуют тебя!
Когда включились микрофоны и фраза прозвучала громко из уст гладиаторов, Азари улыбнулась. На место расслабляющей эйфории начало приходить знакомое презрение. Жаждущая крови толпа вновь не вызывала ничего, кроме ненависти и чувства превосходства. Для бушующей стихии не имели никакого значения ни история, ни наследие погибшей цивилизации, ни ценность чьей-либо жизни. Она подхватывала дурманящий аромат чего-то грандиозного, далекого и прекрасного, желая полностью проглотить недосягаемое. Живая, жаждущая зрелищ масса не понимала иного языка любви. Эта масса не могла выразить свое обожание другим способом. Сегодня Марс вновь выбрал смерть.