Марс выбирает смерть
Шрифт:
В воздухе заиграла динамичная, приятная на слух музыка. Мелодия лилась, а полумрак помещения сливался с полумраком хаотичных картинок. Зажигательный танец, мелькающие кожаные одеяния, плетки. Возникшие в помещении голограммы имитировали ощущение присутствия в полный человеческий рост.
То ли девушка, то ли юноша с безупречными чертами лица встала на колени. Заплаканное лицо было испачкано разводами совсем не стойкой косметики. Фиолетовая неоновая помада размазалась по добротной половине правой щеки. Сложив руки за спину, она слегка подалась вперед и посмотрела на того, кто пожелал это видеть. Кто-то подошел к ней сзади. Это была женщина, одетая в комбинезон темно-вишневого цвета.
— Поверь, этого ты не забудешь никогда, — сказала она, — Приобрети полный пакет, и воплоти свои желания в реальном времени...
В одно мгновение в ее руках оказалась копия этого ножа — полностью осязаемая голограмма, которую, по идее, нужно было взять. Протянув ее смотрящему, она горделиво приподняла подбородок. Морган поставил на паузу. Любопытство он удовлетворил и, в принципе, не ожидал ничего иного. Убийства уже давно практиковались в интимной сфере. Получившие лицензию на такие услуги проститутки имели право раз в год менять тела. Обычно они это делали сразу, как кто-то из богатеньких убивал их после ночи бурных утех. Непомерно высокие налоги за подобный вид деятельности не вставал ни в какое сравнение с их огромным доходом. Право умирать платно могли получить далеко не все. Конечно, существовали и безвозвратные убийства, но это уже был удел безнадежных должников. С появлением осязаемых голограмм эта индустрия быстро перестроилась и уже вставала на поток. Начиная с банальных телесных истязаний, и заканчивая восполнимыми или настоящими убийствами.
Кишки закрутило. Расслабляться как-то сразу расхотелось. Пламя сжималось, причиняя боль, и от этого становилось тошно. Морган не собирался особо протестовать, подобные забавы он и сам не понимал. В концев концов, зачем убивать то, что можно хорошенько трахнуть, причем не по одному разу?
Проектор отключился. Выудив из нижнего ящика стола сигарету, Морган намеревался закурить. Однако, быстро передумал. Так и не ощутив в воздухе вьющийся дым, он зажал ее в руке. Затем застыл, словно превратился в камень. Подобное всегда происходило, когда нужно было очистить внутреннее пространство от всякого хлама. Морган просто сидел, не думая ни о чем и пялился в одну точку. Расслаблялся. В периоды добровольного безмолвия могло пройти очень много времени.
— Парень, ты там жив? — послышался сквозь пустоту голос автоответчика.
— Да, босс, — Морган сразу же ответил на звонок, пока Трэвиус не успел отключиться.
— Передумал засыпать?
— Да, как-то…
— Выглядишь паршиво.
— Нормально, — помял переносицу Морган и пару раз моргнул, — Ты уже нашел другого Жнеца?
— Нет еще.
— Думаю, я могу вернуться, — рассеянно сказал Жнец, — Только не прям сегодня…
— Парень… Ты еще не в курсе? — замялся Трэвиус. — Следственный комиссариат временно приостановил твою лицензию. Я поэтому и звоню.
Моргана обдало горячей волной:
— Какова формулировка? — спросил он, спешно открывая почту.
— Все по этому гребанному делу…
— Можешь не продолжать, — перебил наемник, уже читая официальное уведомление.
Морган шумно выдохнул: сегодня отозвали лицензию, а со дня на день вызовут на допрос и заключат под сражу.
— Я бы мог обжаловать решение и попробовать добиться твоего допуска, — смачный бас Трэвиуса только усиливал напряжение. — Но... очень уж не хочется ребят подставлять… С них уже и так три шкуры стрясли. Ищейки как с цепи сорвались... Прости, парень.
— Да я все понимаю. Не парься, — нарочито весело ответил наемник.
Учитывая, что Трэвиус знал Моргана вдоль и поперек, выглядело это совсем неправдоподобно. В любом случае, подчиненный избавил начальника от лишних телодвижений, потому как босс не собирался больше развивать тему. Оба это прекрасно знали.
— Значит, все норм?
— Конечно, — уверенно кивнул Жнец.
— Ну, лады тогда, — выдохнул Трэвиус. — Ты это… звони там, когда все рассосется.
— Как только, так сразу. Не думай, что я зассал.
— Ни в одном глазу, — бросил босс, изображая беспечную развязность, — Ты не волнуйся, все отлично будет.
— Угу.
— Ну, бывай тогда.
— Угу…
Оставшись в одиночестве, Морган задумчиво созерцал початую банку пива на поверхности стола. Рядом с ней стояли три склянки со снотворным. Две из них — пустые. Взяв последнюю, полную, наемник хотел было залпом выпить содержимое, но внезапно остановился. Резко встав, отчаянным движением разбил склянку о стену. Висевшие рядом мечи заляпало вязкой жидкостью.
Был ли он обижен на Трэвиуса? Конечно, нет. Он сделал, что должен был. В конце концов, босс отвечал не только за Моргана, но еще и за целую команду, которая все эти недели находилась под прицелом. Сыск умел найти подходы к решению неразрешимых задач. Даже если люди Трэвиуса ровным счетом ни черта не помнили, они стали отличным рычагом давления.
В полумраке осталось только одно яркое пятно. Слабым светом оно разгоняло тьму. По правую руку, там, прямо около Земного календаря, висела объемная галография. На ней задорно улыбалась женщина средних лет: простенькая стрижка с короткой челкой, неяркие, почти пепельные волосы, светло-карие глаза. На руках она держала годовалого ребенка, который вцепился в и так не особо густые волосы. Наверное, ей было больно, но она совсем не подавала виду. Как и всегда. Морган оставил в своей жизни только образ матери, выбрав его из обширного семейного архива.
Вероника Алонсо не имела сопротивляемости и Пламя ее не выбирало. Во время беременности ее мучили адские боли. Такие, что она часами ползала по полу и кричала. Истошно, надрывно, готовая вот-вот упасть в обморок от разрывающей ее изнутри боли. Это был ее выбор. Она никого к себе не подпускала. Пламя входило в нее со страданием, все больше накапливаясь и рассекая по живому. Морган все помнил. Будучи еще в утробе, он слышал эти истошные крики и постоянные рыдания. В минуты отдохновения, когда боль, наконец, утихала, Вероника шептала ему что-то, а потом погружалась в беспокойный сон. Морган не помнил, что мать ему говорила. Хотел бы вспомнить, но не мог. Он до сих пор чувствовал вину за то, что причинил ей столько страданий. И никак не мог понять, что подвигло ее терпеть весь этот кошмар и оставить его в живых. Неужели природный инстинкт? Но ведь мать могла умереть в любую минуту. Это случалось, и не раз, когда Пламя воплощалось не через «анпейту». Морган чувствовал, что от него что-то постоянно ускользает.
За спиной возникла еще одна голограмма. На этот раз не маленькая копия когда-то жившего человека. Отец Моргана стоял во весь свой исполинский рост. Сегодня был особенный день — Жнец хотел видеть всех.
Изображение не хранилось в семейном альбоме и не несло в себе и тени каких-либо эмоций. На лице Гаспара Алонсо не читалось ничего, кроме строгой сосредоточенности. Казенная галограмма из официального архива Ордена Святого Викентия выдавала внешний вид и личные параметры бойца. Тонкий, но плотный экзоскелет покрывал все его тело, оставив открытым только лицо. Поверх блестящего, подвижного материала была водружена белая туника с красным крестом. В руках храмовник держал клеймор.