Марс выбирает смерть
Шрифт:
— Кстати, — весело оживился Ловмо, — В связи с легендарным боем на Арене у нас акция — семьдесят процентов скидки на услуги мальчиков-гермофродитов.
— Не интересует.
— Какой вы привередливый...
Вяло скользя взглядом по внушительному списку различных видов полов, модификаций и доступных мутаций, Морган становился все угрюмей и угрюмей. И дело было даже не в том, что этот список ему совершенно ни о чем не говорил и только вызывал раздражение, а в том, что Ловмо явно тянул время.
— Слушай, я плачу пятьдесят косарей, а ты даешь то, что мне нужно, — наемник водрузил верхнюю половину
— О, это великолепно внушительная сумма, — слегка отодвинувшись, кивнул Ловмо. — За такое щедрое вознаграждение я бы предложил вам нечто совершенно исключительное.
— Например?
— Мэльва — наша жемчужина. Четыре руки, два половых органа и три груди — это воистину эксклюзив. Но ноги у нее как раз две. А о ее квалификации и говорить не стоит! Вы не забудете этой ночи никогда.
У Моргана начали наливаться кровью глаза. Он так шумно выдохнул, что вены на шее вздулись. С треском поставив бутылку дорма на поверхность стойки, он схватил руками бортики и начал ее трясти.
— Не надо мне всей этой херни! — вышел из себя Жнец. — Дай мне обычную человеческую девку! Две руки, две ноги, две сиськи! Одна...
— Жнец, уходи. Тебе здесь не рады, — послышалось за спиной.
Мгновенно опустив голову, Ловмо сделал пару шагов назад и скрылся во мраке.
Морган обернулся. Она стояла посередине гостеприимного холла. Высокая, худощавая и абсолютно лысая. Отдающее серебристым отливом широкое кольцо засело в ноздре острого, как клюв, носа. Длинное вишневое платье, аккурат под стать обстановке, было украшено всевозможными рюшами.Усыпанное мелкими монетками, оно робко журчало при малейшем движении тонкой ткани. Дорогое, но абсолютно безвкусное одеяние висело на женщине, словно на несгибаемой жерди. Управляющая домом терпимости уперла кулак левой руки в плоский бок. Правую она прятала за спиной.
Чуть поодаль стояли два огромных верзилы-телохранителя. Никто из них даже не пытался браться за оружие. Злить Жнеца никто не хотел. Все знали, что если дойдет до открытого противостояния, то ни оружие, ни сила не поможет. Жнец в любом случае окажется быстрее. Несмотря на заранее проигрышные позиции, дама держалась спокойно и несколько горделиво. В дерзком взгляде читалась твердая неприязнь.
— Это почему не рады? — выкатил вперед грудь Морган. — Вы должны меня обслужить.
— Мы ничего тебе не должны.
— Я плачу деньги.
— Того, чего ты ищешь, здесь нет.
— Что, ни одной нормальной бабы в целом борделе?
— Мы все — нормальные. Не нормальный здесь только ты.
— А это тогда кто?! — вспылил Морган, увидев, как по лестнице спускаются две девушки в обтягивающих корсетах.
Хватило пары мгновений, чтобы упругая, плотная волна прошла сквозь пространство и ударила проституток прямо в упор. Девушки глухо пискнули, прежде чем мгновенно потерять сознание. Третья, спускавшаяся по лестнице, успела спрятаться за ребристую колонну. Камень треснул. Плечо девушки обуглилось. Она застонала.
Задрожав, управляющая вынула из-за спины оружие, наставив дуло прямо на Моргана. Ее худощавые щеки тряслись от гнева. Глаза вспыхнули красным углем.
— Ни одна из моих девочек не ляжет под Жнеца, — прошипела женщина.
— Мне от твоей пукалки не холодно не жарко, — громко сказал Морган и начал входить в расщепление.
Делал он это нарочито медленно, демонстративно, желая показать, что угрожать Жнецу — дело бесполезное. Более того — чрезвычайно опасное. Размытые контуры тела Моргана начали слабо отливать белесым перламутром. Одежда то появлялась, то пропадала, становясь прозрачной, а через мгновения вновь обретала осязаемую плотность.
Увидев, как Жнец начал ускоряться, охрана тут же сбежала. Женщина не двинулась с места. Но и не выстрелила. Она просто стояла, не живая, не мертвая, гипнотизируя испуганным взглядом пьяного дебошира. Худощавая рука, выглядывающая из разреза широкого рукава, начала дрожать.
Стоны давно прекратились. Бордель затих в боязливой тревоге. Только раненая проститутка тихо мычала, пытаясь отползти выше по лестнице с помощью упругих клешней, выглядывающих откуда-то из-под широкой юбки.
Морган резко прекратил фазу. Сначала взглянул на валяющихся на полу девушек, а потом — на их владелицу.
— Да насрать! — крикнул он в сердцах и двинул ногой по миниатюрному столику с цветами.
Плоская овальная крышка отлетела в сторону вместе с длинным графином. Крупные жемчужные обломки разлетелись по полу вместе с ярко-фиолетовыми лепестками каштанок. На втором этаже кто-то протяжно завыл. Разнеся вдребезги стеклянные двери резкой волной, Морган повернулся спиной к неприветливым хозяевам и решительно направился к выходу. Под ногами хрустело стекло, впиваясь в толстые подошвы хорошо зашнурованных ботинок. Покидая бордель, мужчина шел по осколкам своей рухнувшей жизни и желал только одного: окончательно поставить точку в этом отвратительном вечере.
Пришлось вернуться к стоянке возле бара. Верный и всегда молчаливый байк стоял на сигнализации, тускло сверкая активными датчиками. Проверив, на месте ли меч, Морган завел своего верного друга. С тех пор, как наемник попал в засаду у пещер, он не расставался с оружием ни на секунду. Таскал всюду с собой, понимая, что это смахивает на паранойю. Тем не менее, тогда клеймор сослужил хорошую службу и не было ни одной причины поступать иначе. Защитный чехол надежно защищал светлое лезвие от любопытных глаз. Впрочем, никто бы и не осмелился украсть собственность Жнеца.
Поддав газу и послушав рычание мотора, наемник глубоко вздохнул и отправился в путь — на окраину окраин. Туда, где нелегальные дилеры производили нелегальный наркотик с вопиюще нелегальным уровнем действующего вещества.
Пошел дождь. Стало холодней. Городских огней становилось все меньше. Совсем скоро тьма поглотила с головой. Включенный автопилот честно взял на себя обязанности водителя, повинуясь заданным координатам. В это время Морган пытался пить из горла остатки спиртного, не разбрызгивая при этом ценную жидкость. Получалось плохо. Трезветь отчаянно не хотелось. За время поездки Пламя нейтрализовало большую часть алкоголя и теперь капли холодного дождя стали отчетливо ощущаться на коже. Промозглый ветер дул прямо в лицо, впиваясь в кожу вместе с ледяной влагой. Порою казалось, что он способен сдереть кожу заживо. На время Морган даже перестал пить — физическая боль заглушала паршивое настроение.