Марс выбирает смерть
Шрифт:
— Надеемся на наше дальнейшее сотрудничество, — лучезарно улыбаясь, сказал провожатый, — Мы будем рады любым вашим ставкам.
— Ага, лет через сто, — бросил Морган и на ватных ногах покинул ВИП-ложе.
К своему удивлению, он даже забыл забрать полностью оплаченный дорогой алкоголь.
***
Ашера обеими руками обнимала тело Баргета. По ее щекам текли слезы. Она до последнего пыталась реабилитировать юношу, надеясь, что хоть как-то сможет ему помочь. Кричала, но никто ее не слышал. Вернее, не слушал. Когда стало понятно, что транквилизаторы сделали только
— Он мертв... мертв... — повторяла она снова и снова, и ее тихий голос отдавался эхом через динамики Арены.
Только сейчас стало ясно, что от удара о стену логическая система костюма вышла из строя. Физиологические данные Баргета не высветились на табло автоматически и время было упущено. Юноша скончался от перелома позвоночника. Все убедились в этом в прямом эфире, когда над головами зрителей красными буквами отпечатались текущие параметры брони. Окончательный приговор в виде безразличной надписи «остановка всех жизненных функций» поверг трибуны в шок.
— Он... он мертв? — Дин-Сой задал уже бессмысленный вопрос дрожащим от потрясения голосом.
Пелена сценического образа спала. Казалось, шоумен был готов впасть в истерику вместе со всеми теми, кто боготворил Баргета. Вырвав с лацкана костюма микрофон, он прервал свое вещание.
В приходящем осознании смерти никто даже и не заметил, как Великая Мать, Королева и глава Демократической Империи Марса ушла, не желая наблюдать этот уже бессмысленный фарс. Она покинула Арену, так и не дождавшись ее официального окончания. Всеобщая суматоха скрыла позорный побег, совершенно недостойный первого лица государства.
***
Наглухо скрытая ВИП-ложа, находящаяся в диаметрально противоположном конце от ложа Великой Матери, выдержала все натиски Пламени. Стремительные вспышки молний до нее так и не добрались. Все, кто находились внутри, не поддались панике. Разве что отключилось освещение, и теперь в помещении стояла практически непроглядная тьма. Сквозь потемневшее стекло пробивался блеск ослепительных софитов. Этого вполне хватало, чтобы различить очертания окружающих вещей. Столов с напитками, удобных стульев, наблюдательных панелей и карт.
Невысокая женщина с косой, ниспадающей на левое плечо, наблюдала, как Марс погружается во всеобщую трагедию. Где-то там, на песке, возилась команда медиков. Смешанный с невероятным количеством черно-коричневой слизи, он мешал продвигаться спасательной команде. Едва справляясь с обезумевшим потоком взволнованных зрителей, охрана сдерживала их натиск. Дин-Сой молчал. Он стал единственным человеком, которого пропустили в желтый круг Арены.
На бывшем поле боя творилась какая-то вакханалия. Назревающие беспорядки сулили продолжение развернувшейся драмы. Находящийся в ВИП-зоне высокий гость прекрасно знал, что это только начало. Знаменательное начало глобальных изменений. Стихийных, стремительных и бурных. К ним он готовился очень долго и никак не мог пройти мимо того подарка, что предоставила ему судьба.
— Ни одна самая великая революция не обходится без сакральной жертвы, — проскрипел голос сквозь полумрак помещения.
— Воистину так, Великий Идущий, — повернулась к Амитасу Идаму Цинтафа Айли и присела в легком, но почтенном поклоне.
Амбициозная, умудренная опытом женщина склонила голову перед тем, кто уничтожал ее вид. Под закат своей жизни Цинтафа поняла, что век человеческий гораздо короче любого витка истории. Отчаянное сопротивление смерти заставило ее идти на несвойственные ей поступки. Цинтафа последовала бы за любым, кто пообещал бы ей хоть что-то, не похожее на вечное забвение.
Преодолевая физическую немощь, Амитас с большим трудом поднялся с собственного ложа. Приняв помощь своих преданных почитателей, он вышел на импровизированную трибуну в небольшом проеме плотного стекла. Микрофоны уже включились. Подняв дрожащие руки над головой, он начал вещать, словно голос истины. Словно крик всеобщего существа скорби, поселившийся под сверкающим куполом Фарсиды.
Земляне. Случай, провидение или особое предназначение? Они стали катализатором, спровоцировавшим молниеносное развитие событий. Безусловно, Амитас решил, что это подарок и поэтому не стал ждать еще с десяток лет, когда Марс созреет к революции окончательно. Планета была готова. Здесь. Сейчас. Она стала готова в тот самый момент, когда остановилось сердце наивного, жаждущего народной любви мальчишки.
— Она убила его! — вскричал с болью в голосе Амитас, и все обратили на него свой взор.
Тысячи и тысячи повернули свои головы, ведомые знакомым голосом, что уже давно пленил их сердца. И этот голос тут же нашел отклик. Всеобщая боль, шок и трепет искали поддержки. Облегчения и утешения, не в силах принять трагедию свершившейся реальности. Народ жаждал назначить виновного.
— Великая Мать предала нас, — упавшим голосом проскрипел Амитас, — У нас отобрали лучшее, что даровал Марс. Наши желания и чувства растоптаны! Королева отдала этого юношу в лапы смерти! Сердце мое плачет. Я скорблю вместе с вами. И да будет так.
Запахнув покрепче мешковатую, жесткую одежду, мужчина медленно развернулся и удрученной походкой направился обратно в ложу. Он сказал все, что хотел. Марс услышал все, что необходимо. К большему он не был готов, а меньшее оказалось бы бесполезно. Теперь оставалось только ждать. Не пройдет и пары недель, как шок превратится в глубокую скорбь, а за ней — в требование отмщения. Плод должен был созреть, а потом, налитой и сочный, сам упасть в цепкие руки справедливости. Только тогда можно было поставить окончательную точку в долгом, праведном пути к свободе разума.
Глава 18. Собирая камни
Путь пролегал к «Шепелявому роботу». Вялые окраины мегаполиса оживляла всеобщая атмосфера праздника. Кое-где болтались бумажные фонари, изредка колышимые случайным ветром. Воздух был наполнен сочными запахами еды, дешевого алкоголя и давно не вывозимого мусора. Временами хлюпавшая под ногами грязь разбавляла окружающие ароматы еще более резкими запахами. Невысокие по сравнению с небоскребами центра здания не были увешаны ослепляющей рекламой, экранами или разноцветной подсветкой. Неоновые вывески мрачноватых построек можно было увидеть разве что на первых этажах, где располагались многочисленные пивнушки и второсортные забегаловки. Они составляли плотную конкуренцию уличным торговцам, по смешным ценам сбывающим свой не совсем легальный товар. Товар менялся быстро, да и покупатели никогда не задерживались дольше пары минут. Привычный гвалт заполнял узкие улочки, время от времени разбавляемый более громкими вскриками. Владельцы баров слишком резко включали рекламу вечерних скидок, а проститутки не в меру громко зазывали своих клиентов. Всегда погруженные в ночь окраины никогда не спали, не отдыхали и не пускали на свою территорию незнакомцев.