Марш мародеров
Шрифт:
Перед сном Вилен сказал, что завтра мы будем «маталыгу» смазывать и масла заливать в агрегаты - в коробки передач, в редукторы. Масло в закрытых бочках в боксе стоит. А он попробует двигатель привести в рабочее состояние и аккумуляторы электролитом заправить. Бутыли с дистиллированной водой и серной кислотой в боксе есть, в специальном закутке с вывеской «Аккумуляторная».
Еще Вилен предложил склад НЗ поискать - там продукты долговременного хранения должны быть. Без еды мы скоро ноги протянем. На Камила надежды мало - это сегодня он провинился
Глава четвертая
Когда солнце опускается к самым верхушкам деревьев, Ник понимает, что сил у него попросту не осталось. Весь день они помогали Юсупову: таскали какие-то тяжеленные канистры, ведра с маслом, огромные аккумуляторы, неподъемные бутыли с серной кислотой, весь день в носу першило от пыли, запаха солярки, едкого электролита…
Эн сдается первой. Сообщив, что Камил принес добычу и надо готовить ужин, она быстренько убегает из бокса. Хал с завистью смотрит ей вслед, вытирает грязной рукой потный лоб, оставив на нем жирную темную полосу, и уныло плетется к тягачу - Юсупов, ковыряющийся в моторе, попросил его подать со стеллажа набор головок.
Ник, отмачивающий в ведре с керосином шестеренки непонятного назначения, с трудом поднимается и массирует натруженную поясницу. Поясница болит так, словно он несколько дней внаклонку проработал на стройке - был у него в жизни такой опыт.
Оглядев темный бокс, освещенный коптящими факелами, он с удивлением понимает, что Юсупов взялся за дело серьезно - на разостланных вокруг тягача ветхих брезентовых полотнищах аккуратно разложены узлы и детали, разноцветные электрические провода, напоминающие внутренности экзотического существа. Все дверцы, люки, лючки, бойницы раскрыты настежь, и МТ-ЛБ напоминает больного на операционном столе.
– Ты эта… что притащил?
– слышится из открытого люка гневный голос инженера.
– Головки! Чтобы болты и гайки эта… откручивать, понял? Набор целый, там, на второй полке лежит. А это - сменные насадки для отвертки: крестовые, шлицовые… Балбес!
– Сам ты!
– огрызается Хал.
– Не объяснит толком, блин…
Подивившись работоспособности Юсупова - он словно и не устал вовсе, увлеченно ковыряясь во внутренностях МТ-ЛБ - Ник решает, что пришло время задействовать то, что журналисты завуалировано именуют «административными рычагами», и громко объявляет:
– Всё, мужики! Шабаш на сегодня! Пошли на воздух, поглядим, чем нас там Камил осчастливил.
Эн колдует у костра, помешивая оструганной веткой в большой закопченной кастрюле. Пес лежит неподалеку, на морде явственно читается полное удовлетворение жизнью.
Хал тянет носом.
– Куриный супчик?
– Почти, - поворачивает к нему раскрасневшееся лицо Эн.
– Похлебка из куропатки с корнем лопуха и крапивным листом.
– Блин, мы как коровы, жрем всякое сено - то крапива, то лопухи… - недовольно ворчит Хал.
– Ничего ты не понимаешь в кулинарии, - смеется девушка.
– Между прочим, лопух - ценнейший продукт, в Японии его, например, даже выращивают на огородах. Там он называется гобо. Японский лопух в три раза толще нашего и листья до метра в диаметре, вот. Из гобо делают салаты, повидло, жарят, варят… А наилучшие вкусовое качества он набирает ближе к осени.
– Сдаюсь! Сдаюсь!
– поднимает в притворно испуге руки Хал.
– Энка, а ты откуда это все знаешь?
– удивляется Ник.
– За тобой раньше вроде кулинарных талантов особо не замечалось…
Наградив любимого тренера красноречивым взглядом, Эн все же снисходит до ответа:
– У нас в десятом классе в спортивном лагере вечер японской кухни был. Все готовили по какому-нибудь национальному блюду. Ну, суши там, сашими, мисо, унаги-маки разные. А мне захотелось что-то совсем необычное сделать.
– И как называлось твое блюдо?
– Кинпура, - гордо сообщает Эн.
– Всё, давайте к столу… в смысле, помогите мне кастрюлю перенести.
Похлебка оказывается вполне сносной - куропатка была жирной, бульон получился наваристым, порезанные листья крапивы напоминают шпинат, а волокнистую мякоть корня лопуха при известной доле фантазии можно принять за разварившуюся картошку.
– Хорошо, но мало, блин, - традиционно заявляет Хал, покончив со своей порцией.
– У тебя это уже стало вместо «спасибо», - поддевает парня Эн.
– Ну, спасибо…
– «Нуспасибо» за водой не ходит и дрова не собирает, - завершает нехитрую интригу девушка и поворачивается к остальным: - Кстати, и посуду оно тоже не моет. Намек ясен?
Юсупов улыбается, подмигивает Нику.
– Вот кому-то эта… с женой повезет.
В вечерних сумерках вся компания располагается на отдых.
– Санаторий, блин, - высказывается Хал, развалившись на траве.
– Жаль, курёхи нет. Очки, слышь, а ты курил раньше?
– Нет, - отрицательно мотает головой Юсупов.
Он даже сейчас продолжает работать: приволок из бокса пучок каких-то проводов и шершавым плоским камнем зачищает контакты.
– Ты вот умный, блин, - безо всякого перехода продолжает Хал.
– Инженер. В школе отличником был, так? Чё думаешь - как все это получилось? В Цирке про конец света говорили. А кто его устроил, блин? Монах считает, что Бог. Он все про этот… как его… апокла…
– Апокалипсис, - лениво подсказывает Ник.
– Во, точняк! Про него задвигал. Какой-то святой давно все это в книге написал. Ну, там конь бледный, а всадник на нем - смерть!
– Отстань ты от человека, - вмешивается Эн.
– Тебе делать нечего, а он работает, между прочим.
– Дурная голова… - начинает было Хал, но не развивает тему и снова обращается к Юсупову: - Очки, слышь, так ты чё думаешь-то?
Помолчав, инженер откладывает провода, снимает очки и в задумчивости протирает стекла.