Марш мародеров
Шрифт:
Только Юсупов, кажется, никак не реагирует на жару. В своем оранжевом плаще и вьетнамках, напоминая гротескного персонажа из фильма какого-нибудь Бюнуэля, он мотается от бокса к боксу и с сожалением повторяет:
– Замок врезной, пломба цела. Не открыть. И здесь замок… эта… тоже не открыть.
– Давайте обедать, - предлагает Эн.
– Чаю попьем. Потом продолжим.
Устроившись в густой тени здания спорткомплекса, они быстро сооружают костерок, обложив его битым кирпичом. Ник, посчитав спички, горестно вздыхает. Спичек
Налив в котелок воды из бутыли, Эн пристраивает посудину на кирпичах, достает узелок с подвядшими листьями смородины. Хал выкладывает последнюю банку шпрот, Ник - опять же последние лепешки. Припасы не то чтобы подошли к концу, они просто закончились.
– Чем же мы ужинать будем, а?
– ни к кому конкретно не обращаясь, спрашивает Эн, и тут же, поймав быстрый взгляд Хала, поспешно заявляет: - Нет! Собак я есть не буду!
– Жить захочешь - будешь, - усмехается татарин, ловко открывая консервы.
– Эй!
– кричит откуда-то из двора учебного корпуса Юсупов.
– Тут эта… дверь открыта в какой-то бокс. Темно только.
– Очки, блин! Хватит шароводиться, иди жрать, потом посмотрим, чё там, - зовет его Хал.
Проходит несколько секунд. Вода в котелке закипает, Эн бросает туда листья и вокруг сразу распространяется терпкий, знакомый с детства аромат черносмородинового варенья.
– Ну, где он там?
– ворчит Хал.
– Падла, блин. Я его ждать…
Он смотрит в ту сторону, откуда должен прийти Юсупов - и осекается на полуслове, потому что из-за облупившегося угла учебного корпуса выходит не инженер, а собака. Большой, лохматый кобель какой-то неопределенной, песчано-бурой масти, с крупной головой, украшенной стоящими торчком ушами. Сделав несколько шагов в сторону людей, пес замирает, чуть вытянув короткую шею. Шерсть на загривке встает дыбом, и от этого собака кажется еще больше.
– Ой, мамочки, - шепчет Эн и, как завороженная, глядит на незваного гостя.
– Лук, - шипит Ник, отчаянно шаря вокруг себя глазами.
–
Где лук?
– Там остался… - Хал кивает в сторону главного корпуса и берет половинку кирпича.
Пес, отследив его движение, чуть-чуть, еле заметно, приподнимает верхнюю губу, демонстрируя внушительные клыки. После этого он вдруг припадает на передние лапы и виляет пушистым хвостом, к которому прицепилось несколько репьев.
Хал поднимает осколок кирпича, замахивается. Пес отскакивает, но не убегает. Продолжая повиливать хвостом, он по дуге обходит костер и останавливается.
– Погоди-ка.
– Ник придерживает Хала.
– Он не жрать нас пришел, похоже… Эй, псина! Чего тебе надо?
Пес коротко гавкает.
– Разговаривает… - восторженно шепчет Эн.
Ник смотрит на нее и видит, что в глазах девушки стоят слезы.
– Куть-куть, - зовет собаку Хал, но избавляться от половинки кирпича не спешит.
– Чё, кечек[25], по людям соскучился?
Пес наклоняет тяжелую голову, вываливает язык и вправду становится похожим на большого, лохматого щенка. Встопорщенная шерсть на загривке опадает.
Ник улыбается. Эн затаивает дыхание.
– Ну, иди сюда.
– Хал вытягивает руку, складывает пальцы щепотью и трет их друг об друга.
– Куть-куть…
Пес делает шаг, другой…
Юсупов оранжевым пугалом вываливается из кустов, громко шлепая вьетнамками. Он очень возбужден и очки его победно сверкают. Пес, увидев инженера, тут же вновь весь ощетинивается, скалит клыки, рычит и отскакивает в сторону.
Хал замахивается, Ник тоже хватает кирпич…
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Эн. Она подбегает к собаке и бесстрашно обнимает готового к битве пса за толстую шею.
– Да он сам боится! Дрожит весь! Эх, вы! Бросьте камни.
И, наклонив голову к собачьей морде так, что челка свешивается едва ли не на глаза псу, ласково начинает что-то говорить ему, поглаживая между ушами.
– Вот это номер, - только и может выговорить Ник, выронив кирпич.
Пса называют Камилом. Имя придумывает Хал.
– У моего абы[26] в деревне такой же был. Кавказская овчарка. Камилом звали, блин. У-умный…
– Какая же это овчарка?
– удивляется Юсупов, прихлебывая смородиновый чаек.
– Эта… он дворняга типичная.
– А ты, Очки, вообще молчи!
– окрысивается Хал.
– Если бы не ты, блин, он бы ко мне первому подошел.
Эн, не слушая их, тихо говорит улегшемуся у ее ног псу:
– Камил… Нравится тебе?
Навострив уши, пес виляет хвостом.
– Нравится!
– улыбается девушка.
– Камил, а вот покормить тебя и нечем…
– Он, небось, не голодает, - говорит Ник.
– Вон упитанный какой. Интересно, зачем он к нам пришел? Мы же его стаю того…
– Он из другой стаи, - уверенно заявляет Эн.
– Или вообще одиночка. Генетическая память в нем проснулась. Костер, люди…
– Слушайте!
– не выдерживает Юсупов, которого, похоже, мало волнует пес.
– Я там эта… два бокса смежных нашел. И дверь открыта. Ворота вот только просели, в землю вросли. И внутри темно. Возле входа бочка стоит. Я эта… открыл, палку сунул внутрь. Вроде солярка. Надо факелы делать и смотреть.
Резкий, сладковатый аромат солярки перебивает тонкий и терпкий запах старого железа, стоящий в боксе. Факелы, на скорую руку сделанные Юсуповым, горят плохо - чадят, стреляют искрами, заставляя всех кашлять и жмуриться. Но их неровный, мигающий свет все же разгоняет темноту, и из мрака выступает угловатая, пыльная морда какой-то военной машины.
Покатые плиты лобовой брони, люки наверху, сбоку маленькая башенка с закрытым клеенчатым чехлом пулеметом, решетчатые колпаки на фарах, широкие гусеницы…