Марш Обреченных. Эстафета
Шрифт:
— Но барон могуществен…
— Земли Земана и Халоута многочисленны, задавят числом, тем более у графа Земана окопался гарнизон Королевской армии. Пускай, поднатужатся, и герцог отдаст ему несколько своих полков, вот тогда — посмотрим, насколько баронская кишка упруга и выдержит атаку обученных убивать профессионалов?
— Вам не терпится, мой господин, столкнуть два лагеря противников в войну?
— А зачем мне воевать с ними? Нехай воюют между собой. Мне и Ордена Северных Магов хватает. Или ты Ирэна соскучилась по кровавым баталиям?
— Н-нет, мой повелитель.
— Повелитель, — повторил на
Их жадные ручонки тянулись к раскрытым сундучкам…
Они хватали самоцветы, вертели в лунном свете и заливисто бормотали восхищенные слова.
Алчно запихивали драгоценные камни в карманы, за пазухи, набивали торбы, — во все, куда можно поместить было сокровища.
Мейстер Морок терпеливо наблюдал. Сложил руки на груди, спокойно взирал на орду копошащихся тел. Миссия удалась! Они совсем не прогадали. Князь Лестор умело просчитал партию наперед.
Остался один единственный штрих…
Не обращая внимания на дерущихся за бриллианты и алмазы, овражных гномов, Морок спустился с куска расколотой скалы, нашел в хащах боярышника спрятанную лошадь, сел в седло и спустился к хвойному лесу. Там его ждала "старшая", едва державшаяся в седле и оттого гнущая спину до самого конского крупа.
— Я выполнил, что мне велели, коротышки получили подарки, теперь…
— Уходи, — коротко оборвала "старшая" и мейстер не преминул воспользоваться предложенным советом.
Бросил коня в галоп.
Чародейка свалилась с седла у самой скалы, кряхтя, вскарабкалась на гребень.
Десятка два раскрытых, потрошеных ларцов, камни, что покоились в их недрах, расхватала не одна сотня визжащих и бьющихся между собой толпа овражных гномов. "Старшая" пригляделась, различая в суматохе вождей, именно для них, персонально, готовилось очередное представление. Карлики, захваченные и поглощенные азартом, не замечали колдунью.
Долго не думая и не оттягивая действия — Гвинет приступила к волшебству, злобному и коварному.
Залитые жадностью глазенки овражных гномов, налились кровью, ненавистью и злобой. В первые минуты едва не вспыхнул раздор, но ведьма предотвратила порыв, направила его на совершенно других персон, интересующих исключительно господина Лестора.
Сперва вожди задохнулись от бешенства и схватились за оружие, потом их примеру последовали лучшие воины овражного народа, а спустя полчаса — все племя коротышек сорвалось с обжитых земель и бросилось на поиски кровных врагов, вздумавших посягнуть на их сокровенное богатство в ларцах.
Магия князя Лестора подействовала!
Еще один союзник обратился со всех ног в бой…
— Мессир архимаг, прилетел дальнокрыл?
— Да, граф. Полчаса назад.
— Отряд объявился?
— Нет, Сермен. Этот по моей просьбе движется к нам, он еще высоко, в Молочных Пиках.
— А, — понял глава Серой Башни, грея руки над костром. — Сколько им до нас добираться?
— Через два дня будут, и то — к вечеру.
Начальник Тайной службы хмуро задумался. Незавидное положение. Застряли в такой холод и мороз на открытой проплешине, с одной стороны лес, с другой — заснеженные горы. Сермен стал опасаться, а не опасней оставаться на открытой местности, возможно, следовало укрыться в горах? Хоть спрятались бы от назойливого ветра. Но архимаг категорично отказал — в горы без подкрепления не двинемся. Скорей всего для этого были свои причины, вот только какие?
— Сермен, о чем задумались?
— Да так… о ваших словах думаю.
— Каких именно?
— Доверие, мессир архимаг.
В свете играющего пламени, Коршун уловил на лице Верховного мага широкую улыбку.
— Вы впечатлены и не верите мне, или наоборот, правда шокировала вас?
Граф Коршун задумался снова, но постарался ответить побыстрей.
— Не то, чтобы меня так просто ошеломили, мессир. Но, честно говоря — я не рассчитывал на столь открытое расположение со стороны герцога.
— Именно, граф. Для этого вас и создали, ваша тайность.
Повисло молчание, только треск сухого дерева, погибающего в языках пламени.
— Мессир архимаг, скажите, что собой представляет фигура — барон Хорвут для Ордена Северных Магов?
Граф Коршун почувствовал острый взгляд лавандовых глаз. Архимаг Орест Бартольд взвешивал в уме, насколько целесообразно отвечать на такой вопрос. И решил…
— Сразу после войны с остроухими, правящее кресло под герцогом Альвинским зашаталось, многие бароны и графы Королевства Людей в пылу триумфа и победы над династией Эльсдинов, потребовали в долг за службу от владыки Мейдрина не только земель и почетных титулов. Борьба ожесточилась за привилегию родства. Господство над Мейдрином и землями людей. Герцог Альвинский веками хранил святую святых — власть! Именно власти некоторые верноподданные вельможие сыны захотели в ответ, в ответ за пролитую ими кровь. Выход нашел совет Судейской главы. От брака с дочерью короля Лафима Иленой у Альвинского родилась дочь. Как вы знаете, Сермен, дочерям не место на троне Королевства Людей, тем ни менее герцог Альвинский не расстроился, издал тут же следующий указ, в годы сражений с эльфами, после совершеннолетия Ирвин Альвинской, выдать ее замуж за достойнейшего кавалера, и тем самым обозначить, очередного претендента на правящий престол.
Граф Сермен Коршун слушал, не перебивая, правда все сказанное знал не лучше мессира архимага, агентура работала на то время четко, и доклады шли в Серую Башню регулярно — и с не такими новостями. Из вежливости глава Серой Башни не спешил перебивать Верховного мага.
— Как знаете, среди возжелавших власти, оказался и барон Хорвут, вот только одно прискорбное обстоятельство, разрушило все его планы. Действия…
Коршун догадывался даже какое.
— У него тоже росла дочь. Поэтому брак с родом Альвинских отменялся сам собой…
Сермен гадко скривился, начиная догадываться, куда клонит разговор архимаг и что имеет ввиду.
— Да Сермен, барон Хорвут пробовал в годы младенчества своей дочери, Оливии Хорвут, достучаться до наших разумов и обратить взоры на его, скажем, нелепую проблему…
Орест Бартольд тактично умолк, давая Коршуну осмыслить слова и попытаться разобраться в разгадках тайных замыслов безумца Хорвута. Сермен может, и понимал, но с жадностью человеческого ума, не спешил верить в грязные планы барона.