Марш Обреченных. Эстафета

Климовской Вадим

— Вся сила Зоргана, Колам, ты чего застыл на месте?! Предупреждать надо!! — Ощетинился помощник Бартольда.

— Впереди выход… — голос адепта зазвучал с благонадежными нотками. — Пресвятой Аллон, выход! Я вижу черту гор и небо!..

Небо?! Какое небо, если до рассвета еще как минимум четыре часа? Колам, небось, тронулся умом?!

— Точно небо, я вижу снежные навалы на выходе!.. — вторил соратнику Томиш.

Оживление придало дюжину сил, открыло потайные запасы жизненных энергий. Пульсары замерцали с удвоенной яркостью. В какие-то счастливые удары сердца Богдаш с Серменом тоже увидали

просвет в расщелине нависших скал, неясные очертания гигантских сугробов, что намело перед выходом из тоннеля, край чернильно-темного, затянутого сплошными тучами небосвода, очертания величественных соседей-гор, устремляющихся к мрачному небу. Странно, но в тот же час необъяснимо, запечатлелся в памяти тот момент, что желанное спасение пришло как всегда нежданно и оттого более трогательно и триумфально. Ведь именно в такие счастливые секунды своей жизни человеческое сознание теряет остроту чувств и осторожность…

Они выскочили из ущелья пушечными ядрами, тонущими смельчаками в толщи бескрайнего океана, одержимыми одной единственной мыслью, — выбраться подальше от замкнутых стен горного тоннеля. Бежали ровным счетом до тех пор, пока слабость не взяла вверх над эмоциями. Богдаш с Коламом свалились на колени, а затем рухнули лицом в снег. Бернард присел на корточки, тяжело дыша, Сермен и Абрахам держались на ногах ради немощного Ореста. Абрахам первым собрался с духом и осмотрел команду.

— А где Томиш?

Удивленные взгляды.

— Он же бежал за нами? Бернард, ты ведь помнишь, Томиш бежал за тобой? — Физиономию Бернарда перекосила гримаса изумления. Абрахам вгляделся в провал ущелья.

Зияющая пропасть темноты молчаливо ждала, беглецы нервничали, ждали, когда из кромешного провала выскочит фигура Томиша и побежит к ним, с несказанными упреками и обвинениями, будто команда специально, произвольно вырвалась вперед, оставив коварным обманом за своей спиной, беднягу Томиша. Но темнота терпеливо ждала, сосредоточено подготовившись к любым действиям со стороны магиков.

— С ним явно, что-то стряслось?

— Надо вернуться и проверить, возможно, он поскользнулся при беге и теперь не может подняться на ноги?

— Абрахам, кто решится вернуться в тоннель?

Помощник Бартольда проглотил вставший поперек горла комок.

— Я и Бернард.

Адепт, чье имя назвал старший аколит, вздрогнул, словно от пощечины. Возвращаться в замогильное царство мрака, хотелось не каждому, а если говорить более четко, то абсолютно никому. Но адепты редко оставляли своих товарищей на поле боя, а также на произвол судьбы, тем более, когда в смерти потерпевшего несчастье, не были на сто процентов уверены.

— Если с Томишом случилась беда — мы ему обязательно должны помочь! — Сказал-отрезал Абрахам.

Тело Бартольда уложили на плащи, развели костер, чтобы хоть как-то согреться, архимага била мелкая дрожь, граф Коршун боялся, что бы Верховного мага не сломила лихорадка. Правда, думал он совсем про другое, об ответственности — это чувство присуще любому руководителю. И также не обошло и его тайность начальника Серой Башни Сермена Коршуна стороной.

— Богдаш, присмотришь за вещами, — Сермен скинул прохудевшую дорожную сумку на землю, тем самым, оставляя ее на попечение своему советнику. Богдаш попытался возразить, но Коршун отказался даже его слушать. — Я возьму меч, надеюсь, мы быстро вернемся?

Абрахам, Бернард и Коршун вооружившись оружием, нащупав глубоко внутри остатки мужества, наконец, решились на вылазку, почему-то на душе у Сермена зарождалось пакостное ощущение необратимой опасности?

Колам, Богдаш и бесчувственный Бартольд остались их дожидаться. На лице Колама застыло выражение тревоги, сочувствия и крайнего облегчения, что выбор Абрахама остановился не на нем. Богдаш в немом переживании боролся с праведными порывами, бросавшими его в бездонную пропасть безудержной храбрости, но приказ начальника действовал на него отрезвляюще.

Чернота бездны приближалась. Когда к ущелью оставалось десять шагов, Абрахам первым зарядил энергией магический пульсар. Ослепительный свет разрезал губительную темноту. Бернард выхватил узкий обоюдоострый клинок. Сермен ощетинился мечом.

Они ступили в холод и мрак, вернулись в необычайно изменившийся мир агрессии и отчуждения. Странно! До ужаса странно и страшно, как изменился сам воздух в тоннеле Молочных Пик, будто невидимая рука могущественного мага в течение получаса преобразила жесткими пассами окружающую атмосферу реальности, наполнив стены ущелья материальным, ощутимым коконом враждебности.

— Чувствуете?! Чувств…

— Заткнись, Бернард!!

Их перепуганные и грозные голоса эхом раздались под сводами скал.

Сермен почувствовал растущее волнение, первозданное и непонятное, он хорошо воспринимал зарождающееся зло, целенаправленное против них, но к собственному, огромному сожалению, никак не мог сообразить, откуда ожидать нападения? Или атаку готовили маги? Тогда, в таком случае, от него мало что зависело.

— Я чувствую смерть! Острую! Жуткую смерть! — Слова давались Абрахаму с невыносимым трудом.

Бернард сделал пару шагов в сторону, заметался на месте, его пульсар в левой руке блуждал бешеным "зайчиком", затем вдруг, неожиданно замер, адепт резко наклонился и осветил утоптанный их ними ногами снег, присмотрелся к следам и… заверещал в диком ужасе!

Графа Сермена продрала нервная судорога. Такого крика ему доводилось слышать, разве что на поле брани!

— Бернард, ты чего спятил?!

— Кровь!! Кровь!! Кро-овь!!!

Абрахам и Сермен уставились на саваны снега и льда, усыпанные мелкими крошевами сосулек, а также сорванными со стен кусками горных пород. Только хорошо всмотревшись и привыкнув к полумраку, два бойца разглядели кровавые борозды, и куски рваной плоти, чуть в стороне, ближе к стене скал, они даже рассмотрели лохмотья мантии, — все то, что осталось от бедняги Томиша.

Ужас парализовал конечности и рот…

Вот тогда они и додумались обратить свое внимания на свод обширного тоннеля!

Тот скрежет и шорох, что они сначала приняли за шум сквозняка, на самом деле издавали живые воплощения смерти, порождения Призрачного мира, как говорил Абрахам, боевые стражи Главенства Ордена! Адские машины убийств!

А как же строгие пункты уговора? — Мелькнуло в голове Сермена, запоздало и панически.

— Верльвы!! О Аллон, верльвы! Как же так?! — последние фразы ужаса Абрахам выдавливал сквозь сжатые зубы.