Марш обреченных
Шрифт:
– Да ладно тебе – тут покупок на три сотни, – кручу головой в поисках камер или микрофонов.
Заметив это, приятель смеется:
– Бог с тобой! У них на всю зону полтора компьютера родом из прошлого века, а ты жучки ищешь! Кого тут прослушивать? Одни активисты, да паиньки вроде меня.
– Паинька… Дай такому ящик тротила, и вместо паиньки выйдет черт.
– Что-то ты какой-то озабоченный. Или случилось что?
– Есть парочка проблем…
– Не с Ириной ли?
– Операция Ирине срочно нужна. А денег, сам знаешь – только на жратву и хватает.
– Догадываюсь.
– Мне, конечно,
– Выкладывай.
– Есть одно соображение. А точнее, способ прилично заработать, – перехожу к делу. – Тебе сколько осталось париться?
– Меньше года – десять месяцев с копейками.
– А мысли о дальнейшем устройстве имеются?
Тот с тоской во взгляде разводит руками, из чего я уясняю одно: четких планов у друга нет – сначала он мечтает выйти на свободу, а потом уж будет думать о будущем.
– Ну, тогда слушай сюда. Тут на днях от одного товарища (имени называть не буду) поступило деловое предложение. Требуется обсудить и по возможности быстренько дать ответ.
Илья подсаживается поближе:
– Излагай.
На рассказ о таинственном предложении Баркова уходит не более десяти минут. Еще столько же обескураженный Супрун приглушенным голосом выясняет подробности. Потом молча распечатывает блок сигарет, потрошит верхнюю пачку и закуривает…
– И хочется, и колется, – чешет он коротко остриженный затылок. – Знаешь, я всегда гордился службой, образованием, офицерскими погонами, причастностью к морской пехоте, к спецназу. Вроде всю сознательную жизнь занимался серьезным делом: воевал, рисковал жизнью; одного сухпая сожрал не меньше тонны – язву в итоге заработал… В общем, справно долг перед государством исполнял! А теперь скучная серая жизнь, заквашенная на нищете, – даже перед женой и детьми стыдно. И очень хотелось бы поправить эту несправедливость. Но, с другой стороны, сидеть тут осталось полтора понедельника. Если поймают – за побег еще лет пять впаяют, и не сюда привезут отбывать, а сошлют в настоящую зону, под автомат.
Да, все правильно. Наша жизнь – всего десять лет свободы: семь до школы и три после выхода на пенсию.
Сжимаю его крепкую ладонь:
– Понимаю, Илюха. И спорить не стану – тут есть над чем подумать. В общем, давай поступим так, – передаю другу простенький сотовый телефон, – держи – это еще один подарок. Как примешь решение, выбери удобный момент и брякни мне пару слов. Только времени у тебя ровно сутки – извини, дольше ждать не могу.
– Послушай, Аркадий… А если у тебя не получится собрать команду? Что будешь делать?
– Сам возьмусь. В одиночку. Другого выхода у меня нет.
Машину Барков дал.
Он вообще производил впечатление человека положительного, серьезного, не бросавшего слов на ветер. Стоило мне согласиться участвовать в секретной операции, посвятить его в свой план и заикнуться о деньгах, как тот немедля выложил нужную сумму: и на сотовый телефон, и на гостинцы для Супруна, и на проезд. С той же скоростью обеспечил и автомобилем – бежевым «жигуленком» шестой модели. Стареньким, непрезентабельным, но рабочим, с чистыми документами и с заправленным под заглушку бензобаком.
На один из цементных заводов под Новороссийском я ехал со странным чувством. Каких только задач не приходилось выполнять в былые времена! При этом всегда ощущал за спиной властную поддержку государства в виде официальных приказов, тщательно подготовленных штабистами карт, письменных боевых распоряжений… Да, Барков обмолвился о боевом распоряжении, но до сих пор о предстоящей операции я не знал ровным счетом ничего, кроме необходимости набрать небольшую команду профессионалов. Пусть и бывших, но профессионалов. «Такое чувство, будто записался в партизанский отряд. Или в банду», – кручу баранку, сворачивая с трассы на Орловскую улицу Верхнебаканского рабочего поселка.
Впереди виднеются старые корпуса цементного завода, расположенные по обе стороны железной дороги и бегущего параллельно ей шоссе. Если бы не завод, то небольшой населенный пункт вполне сошел бы за обычный дачный поселок: узкие улочки, одноэтажные домишки, засаженные фруктовыми деревьями участки. Притормозив у отдельно стоящего кафе, я глушу двигатель и неторопливо закуриваю…
После свидания в колонии-поселении Супрун раздумывал недолго. Позвонив ночью того же дня, он сообщил о согласии и коротко рассказал, где и когда удобнее сдернуть из-под наблюдения контролеров. В общем-то, по признанию подрывника, сбежать труда не составит: его бригаду каждый день возили на цементный завод, где за работой приглядывал единственный и безоружный сотрудник колонии. На том и остановились: я прихватываю нормальную одежду, приезжаю к условленному часу в Верхнебаканский поселок и жду приятеля возле кафе с подходящим названием «Встреча».
Илья появляется минут через пятнадцать. В черной рабочей робе, перепачканной белесой пылью; запыхавшийся от быстрого бега, он выныривает из-за кафе и прямиком устремляется к машине. Плюхнувшись на заднее сиденье, бросает:
– Готово!
– Переодевайся, – трогаю в сторону шоссе.
Когда старенькая «шестерка» выруливает на трассу, облаченный в джинсы и футболку Супрун уже завязывает шнурки кроссовок.
– Порядок. Прижмись к обочине – выброшу казенные шмотки.
Роба и кирзовые «гады» летят в придорожную канаву.
Машина резво несется по трассе на северо-восток – в Славянск-на-Кубани. Там проживают мои дальние родственники, и именно у них я рассчитываю спрятать на первое время друга.
Мы довольны удачным побегом, смеемся, шутим, однако через тридцать минут планы приходится корректировать. Когда позади остается Крымск, я замечаю сзади две милицейские машины.
– Уж не за нами ли? – поглядываю в зеркало.
Оглянувшись и увидав две иномарки с синими полосами и включенными мигалками, подрывник волнуется:
– Не может быть. Слишком оперативно для Минюста и МВД. Уверен, меня еще на заводе не хватились!
– В таком случае не стоит дергаться. Спокойно едем дальше, не нарушая правил движения.
Так мы и поступаем: «шестерка» слегка сбрасывает скорость и прижимается к обочине, уступая дорогу куда-то спешащим сотрудникам милиции. Однако те, догнав «жигуленок», внезапно берут его в клещи.
– Ясно, – вдавливаю в пол педаль газа. – Держись, Илюха, начинается ралли!..