Марш Турецкого
Шрифт:
Он еще послушал, потом сказал:
– Я ничего не могу вам обещать, Александр Александрович. Вы занимаетесь своим делом, а мы своим. Честь имею…
Он бросил трубку в раздражении. Будучи человеком весьма хладнокровным, он редко выходил из себя, но теперь вышел.
– Рогозин, что ли? спросил я.
Костя кивнул.
– Он уже прослушал ваш разговор с этой девкой и решительно требует, чтобы мы не вмешивались. Операция по захвату Бэби уже началась. Он перевел дыхание, поднял голову и посмотрел на меня. Насколько это вероятно, Саша?
–
– Саша, сказал Костя. Ведь они ее убьют!
Я подумал, кивнул и немедленно достал бумажник, куда сунул когда-то визитную карточку Нины Ратниковой.
– Звони, сказал я и стал диктовать телефон.
Костя тотчас стал набирать номер. Один раз набрал, другой…
– Занято.
– Они оборвали линию, предположил я. Надо ехать.
– Езжай, распорядился он. Я позвоню Шуре Романовой, пусть пошлет своих людей. Она нам живой нужна, Саша!
К дому Нины подъехали три крытые машины с автоматчиками, и по команде офицеров те быстро оцепили весь дом. Группа захвата, громко топоча сапогами, кинулась вверх по лестнице. Вскочившего охранника стволом автомата прижали к стене, а потом только предъявили документы, которые его успокоили.
– За кем это? только и спросил он.
Аня первая услышала шум на улице и выглянула в окно. Увидев машины, бегущих солдат, она сразу все поняла и немедленно начала плакать.
– В чем дело? встревоженно подошла к ней Нина.
Она тоже глянула в окно и нахмурилась.
– Что там происходит?
– Нинуля, прости меня! заплакала Аня во весь голос. Я тебя предала…
Она упала на колени и отчаянно зарыдала, начав биться головой об пол. Нина подняла ее, спрашивая:
– Кого ты предала? Что такое ты говоришь, дуреха?…
– Тебя, рыдала Аня. Про Бэби сказала, про все… Прости меня, родная моя…
Она опять бухнулась на колени, но на этот раз Нина просто оттолкнула ее. В дверь уже начали бить прикладами. За дверь она не опасалась, но продолжение могло быть и круче. Она быстро достала из сумочки браунинг, из тайника в столе извлекла "стечкина", открутив и отбросив ненужный уже глушитель. Сдаваться она не собиралась.
– Спрячься, рявкнула она Ане. Быстро, ну!…
– Нина, они же убьют тебя! с ужасом произнесла Аня.
– Значит, есть за что, сказала Нина.
В этот момент раздался взрыв, и входная дверь слетела с петель. В проем метнулись какие-то фигуры, но Нина хладнокровно выстрелила несколько раз, двое упали, остальные отскочили назад.
– Сдавайся, Бэби! крикнул кто-то с лестничной площадки. Мы сейчас гранату бросим!
Нина не ответила. И действительно, в квартиру влетела граната, но со слезоточивым газом. Нина сразу стала задыхаться и метнулась к окну. Аня же, закашлявшись, кинулась к двери, и автоматная очередь скосила ее. Нина распахнула окно, и тотчас в нее стали стрелять с улицы. Обложили. Она трижды выстрелила из "стечкина", и трое бравых автоматчиков упали, остальные поспешно попрятались.
– К стене, быстро! И та поспешно отпрыгнула.
Нина распахнула дверь и выбежала на лестничную площадку. Эта квартира была уже в соседнем подъезде, и у Нины сохранялся мизерный шанс вырваться. Она бросилась вниз, в гараж, подбежала к своей машине, и здесь ее остановил окрик:
– Стоять! Бросить оружие, я стреляю!
Здоровенный тип в пятнистой форме нацелил прямо ей в лицо автомат, и пистолеты невольно выпали у нее из ослабевших рук. Тут же к ней подскочили, бросили на землю, сцепили руки за спиной наручниками. Бэби был пойман.
Полковник Рогозин подошел к ней, лежащей на бетонном полу, пнул слегка ногой и усмехнулся.
– Все, ребята, спасибо,выдохнул он. Скажите там, что операция закончена.
– Куда ее? спросил офицер в камуфляже.
– Ступайте, сказал Рогозин. Мне с ней надо поговорить.
Офицер отдал честь и ушел. Рогозин, кряхтя, поднял ее, прислонил к стене. Некоторое время он смотрел на нее с неподдельным изумлением, вытирая при этом руки носовым платком.
– Так это правда? спросил он. Ты и есть легендарный Бэби?
Нина не отвечала. Падая, она разбила губу и теперь была занята тем, что зализывала рану.
– Вот что, девочка, заговорил Рогозин. Сообщи мне ключ к тайнику и я позабочусь, чтобы ситуация изменилась.
– Вы меня убьете, сказала Нина.
– Я тут ни при чем, сказал Рогозин, Ты сама выбрала свой путь, ты знала, на что шла. Но я смогу тебе помочь, если ты поможешь мне. На тебе столько убийств…
– Нет, сказала Нина. Вы ничего не докажете. Когда убивали Соснова, я была дома.
– А при чем тут Соснов? неожиданно улыбнулся Рогозин. Соснова ты не убивала, я знаю. Соснова убил я.
Нина посмотрела на него испуганно.
– Ну не я, сказал Рогозин. Мой человек, конечно. Соснов пал жертвой большой смены поколения.
– Я вам ничего не скажу, сказала Нина.
– Ты не понимаешь, сказал Рогозин. Тебя не просто будут пытать. После нашего допроса ты станешь психически ненормальной. Ты все расскажешь и окажешься в психушке, потому что не сможешь жить среди людей.
– Валяйте, безразлично проговорила Нина. Не знаю, что я смогу вам рассказать в таком состоянии, но сейчас я не скажу ни слова.
– Скажешь, сказал Рогозин. Эй, Николаша… Поди сюда, милый.
Из темноты вышел грузный человек. Нина изумленно на него уставилась, потому что это был Бук. Но Рогозин тоже удивился.
– Эй, ты кто такой? Где Жмурин?
– Нету больше Жмурина, сказал Бук хмуро. И тебя нету, падла…
Он выстрелил из пистолета с глушителем, и Рогозин охнул и упал. Нина осела вдоль стены и заплакала.