Марш Турецкого
Шрифт:
– За убийство малолетних детей червонец? усмехнулся Грязнов.
– Да хватит тебе про детей-то! рявкнул сердито Чекалин. Никто не хотел их убивать, неужели не понятно!…
– Довольно об этом, вмешался я. Хотел не хотел, это суд будет решать, не мы. Нам же надо определить, что за сволочь вас на этого капитана Ратникова навела и с какой целью?
– А вот это уже разговор другого масштаба, бросил Чекалин весело. Хотел бы я знать, что вы можете мне предложить?
– Давай серьезно, Чекалин,
– Тогда и начнется самая торговля, ввернул Чекалин уверенно.
– Или проволочная петля в тюремном туалете, возразил я.
Он устало потер пальцами глаза, проморгался и спросил:
– Ну и что вы от меня хотите?
– Фамилию этого большого человека, сказал Грязнов.
– Ну, с этим торопиться не следует, ответил Чекалин.
– Опоздать можешь, бросил Грязнов.
Чекалин усмехнулся.
– Ну что вы насели на меня сразу, с первого допроса? Дайте освоиться, оклематься, с соседями по камере потолковать. Короче, поехали, ребята, в Москву.
Грязнов посмотрел на меня понуро, и я кивнул.
– Пойду распоряжусь о машине с конвоем.
Он вышел, а Чекалин промолвил ему вслед:
– Вот это дело.
– Значит, не назовешь нам фамилию? спросил я.
– Не назову, покачал он головой. Сами попробуйте отгадать.
– Подумаешь, бином Ньютона, фыркнул я. Тут и угадывать особенно нечего. Соснов Вадим Сергеевич.
Он медленно затянулся, тонкой струей выпустил дым, улыбнулся и спросил:
– Еще варианты у вас имеются?
– Игра твоя, Жорик, шита белыми нитками, ответил я уже неуверенно. Теперь мы просто подставим тебя под испуганную реакцию господина Соснова, и не надо будет ничего доказывать, предъявлять, убеждать. Ты получишь свое, а он получит свое.
– Сука ты беспринципная, бросил Чекалин, улыбнувшись.
– У вас, принципиальных, учусь, отреагировал я. Наседать не буду, но когда ты подумаешь, то поймешь, что один у тебя шанс нам все рассказать. Все остальные возможности только по дороге на кладбище.
– Ладно-ладно, сказал он. Я все-таки подумаю.
Пришел Грязнов с конвоем, на Чекалина надели наручники и вывели, чтобы погрузить в спецмашину.
– Вышло что-нибудь? спросил Слава.
Я вздохнул.
– Не укладывается у меня это в голове, признался я. Все факты вроде против него, а не укладывается.
– Ты о чем? спросил Грязнов с интересом.
– Да Соснов этот, объяснил я. Вадим Сергеевич. Помнишь, комитет законности при Верховном Совете? Он и есть.
Грязнов медленно достал сигарету, размял ее по привычке, закурил.
– Что у тебя на него есть?
– Замешан он, сказал я, я это, если честно,
Я вдруг вспомнил, что вдова покойного Ратникова теперь в близкой досягаемости, и подумал, не использовать ли ее в оперативных целях? Но, снова вспомнив, как эффектно она теперь выглядит, решил, что эта женщина вряд ли захочет рисковать своим положением.
– Гиблое дело, Саша, Грязнов выпустил клуб дыма. Не доберешься ты до этого депутата.
– Это мы еще посмотрим, сказал я. Надо бы удостовериться окончательно, не подставляют ли его нам. Короче, как верно заметил гражданин Чекалин, поехали, командир, в Москву.
Мы сели в машину и отправились в обратный путь.
– Есть только один способ справиться с твоим депутатом, проговорил Грязнов, словно очнувшись в дороге. Это Бэби на него напустить.
– И я об этом думаю, сказал я.
Уже во вторник Меркулов сообщил, что в президентской комиссии разработали план ловушки для Бэби. Он еще не знал его сути, но утверждал, что полковник госбезопасности Рогозин пошел по простому пути. Так сообщали его друзья из комиссии.
Операция готовилась солидно, добрая треть зала заседания суда должна была быть заполнена агентами комиссии, в зале было установлено шесть телевизионных камер, а на Чекалина с Тверитиным надели пуленепробиваемые жилеты. Процесс был липовый, и их хотели сохранить до суда настоящего.
– Они надеются, что Бэби явится прямо в суд? усмехнулась Лара.
– Не глупо, вставил Меркулов. Если он решится на свое дело, то поймать его будет нетрудно.
– Принимаю пари, провозгласил я. Пять к одному, что Бэби там не появится.
– А я думаю, появится, возразила Лара. Только убить этих подонков ему не удастся.
– Ваш прогноз, гражданин начальник? спросил я у Меркулова.
– Я не занимаюсь прогнозами, сказал тот надменно. Но убежден, что бандиты будут убиты.
О предстоящем суде говорилось в прокуратуре, мелькнула заметка в "Московском комсомольце", в общем, оповещение было. В пятницу мы все с утра отправились туда, в зал, где предполагалось действие спектакля, и волнение было такое, будто мы сами идем на дело.
Посторонний народ шел на процесс слабо, нынче люди ценили свое время и на ротозейные дела уже не разменивались. Собирались старички-пенсионеры, какие-то женщины с сумками, завсегдатаи судебных заседаний, но была и молодежь. Людей на входе не обыскивали, но всем следовало пройти через металлоискатель, и на кого аппарат реагировал, тех отзывали в сторону и проверяли наличествующий металл. Полковник Рогозин занял место неподалеку от скамьи подсудимых, и к нему то и дело подходили люди, которым он отдавал распоряжения.