Марсианин
Шрифт:
— Строго по курсу.
— Высота 1000 метров, — произнёс чей-то голос.
— Порог безопасности пройден, — отчитался ещё кто-то.
Теперь, в случае необходимости, ракету можно было безопасно затопить в Атлантическом океане.
— Высота 1500 метров.
— Начинаем разворот.
— Центр, у нас небольшая вибрация.
Митч перевёл взгляд на начальника взлёта:
— Повторите?
— Небольшая вибрация. Бортовой компьютер с ней справляется.
— Следите за нею, — велел Митч.
— Высота 2500 метров.
— Разворот
Спроектированная на скорую руку, но всё же тщательно продуманная конструкция контейнера «Ирис» предусматривала катастрофическое падение с высоты. В отличие от обыкновенных продуктовых наборов, большая часть еды представляла собою белковые кубики. Даже если бы «Ирис» по какой-то причине не надула амортизирующие подушки и столкнулась с поверхностью с огромной скоростью, кубики остались бы съедобными.
На беспилотном корабле верхнего предела для ускорения нет. Содержимое контейнера испытало силы, которых не выдержал бы ни один человек. Но, хотя NASA и протестировало воздействие мощных ускорений на белковые кубики, они не успели повторить этот эксперимент при одновременной боковой вибрации. Если бы времени оказалось больше, Агентство бы проверило и это.
Безвредная вибрация, вызванная микроскопическим дисбалансом компонентов топливной смеси, сотрясла содержимое контейнера. Крепко-накрепко прикрученный болтами, контейнер «Ирис» держался прочно. А белковые кубики внутри — нет.
Вертикальное ускорение сжимало продукты, а боковая тряска их взбивала. Эффект, сходный с ожижением почвы при землетрясении, превратил белковые кубики в плотную полужидкую массу. Хранимая в ячейке, лишнего места в которой изначально не было, теперь вязкая сжатая жидкость получила возможность расплёскиваться.
Кроме того, вибрация также вызвала смещение груза, что накренило сжиженные белковые кубики к краю ячейки. Сдвиг этой массы лишь усугубил проблему, и вибрация усилилась.
— Вибрация становится сильнее, — доложил начальник взлёта.
— Насколько сильнее? — спросил Митч.
— Она сильнее, чем бы нам хотелось, — объяснил тот. — Но акселерометры её зафиксировали и вычислили новый центр масс. Навигационный компьютер регулирует тягу двигателей, чтобы с ней справиться. На данный момент мы в порядке.
— Держите меня в курсе, — распорядился Митч.
— До отделения ступени 13 секунд.
Неожиданное смещение центра тяжести само по себе отнюдь не означало катастрофу. Все системы корабля были рассчитаны на худший из возможных сценариев. Все выполняли работу на отлично. Корабль продолжал двигаться к орбите, внеся лишь небольшую поправку к курсу. Продвинутое ПО бортового компьютера сделало это автоматически.
Первая ступень выработала топливо, и носитель на какую-то долю секунды
Жестокие силы на какой-то миг исчезли. Ничем более не поддерживаемая, белковая масса в ячейке контейнера воспарила. Если бы ей предоставили две секунды, она успела бы расшириться и затвердеть. Но она получила лишь четверть секунды.
Вторая ступень взревела, и носитель испытал резкий толчок гигантской мощи. Более не сдерживаемый мёртвым грузом первой ступени, носитель рванул вверх с потрясающим ускорением. Триста килограмм белковой массы ударили по стенке контейнера. Удар пришёлся по краю ячейки, и близко не там, где эта масса ожидалась.
Хотя «Ирис» держался на месте на пяти мощных болтах, сила удара целиком обрушилась на один из них. Болт был способен выдержать огромные механические воздействия; при необходимости он мог в одиночку выдержать вес всего контейнера. Но он не был рассчитан на внезапный удар ничем не сдерживаемой 300-килограммовой массы.
Резьба сорвалась. Вслед за этим вся тяжесть пришлась на оставшиеся четыре болта. Мощный удар прошёл, и им пришлось гораздо легче, чем павшему товарищу.
Если бы сотрудникам космодрома дали время на проведение обычного контроля, они бы заметили небольшой брак в одном из этих болтов. Дефект, который слегка ослабил его, но который в обычных обстоятельствах не мог бы послужить причиной провала. Тем не менее, его бы заменили идеальным болтом.
Смещённый центр тяжести распределился по четырём оставшимся болтам неравным образом; дефективный принял на себя львиную её долю. Вскоре он тоже не выдержал. А затем и остальные три болта слетели друг за другом.
Контейнер «Ирис» соскочил с опор грузового отсека и со всей мощью ударил в корпус.
— Ох! — воскликнул директор взлёта. — ЦУП, у нас сильная прецессия!
— Что? — крикнул Митч. На пультах операторов замигали огоньки и зазвучали сигналы тревоги.
— «Ирис» под ускорением в 7g, — сказал кто-то.
— Периодическая потеря связи, — донёсся ещё один голос.
— Контроль взлёта, что у вас произошло? — затребовал ответа Митч.
— Очень скверная штука. Корабль вращается вдоль главной оси с прецессией в 17R.
— Насколько сильная прецессия?
— Не меньше пяти оборотов в секунду. Он сходит с курса.
— Вы можете дотянуть его до орбиты?
— У меня вообще потеряна с ним связь: сигнал то и дело рвётся.
— Связь! — крикнул Митч.
— Центр, мы над этим работаем, — донёсся ответ. — Трудности с бортовыми системами.
— Центр, внутри слишком сильное ускорение.
— Наземные службы говорят, что носитель не дотянул 200 метров до целевой высоты.