Мартин Воитель
Шрифт:
— Давай, лягушонок, не стой без дела!
Вспомнив, что под маской его невозможно узнать, Бром приободрился. Он громко квакнул и, подпрыгивая по-лягушачьи, направился в середину двора, где труппа «Шиповник» устанавливала декорации. На Феллдо была уморительная маска лисы, которая вращала глазами и высовывала язык всякий раз, когда он двигал головой. Феллдо вглядывался из-под маски в ненавистные морды: Бадранг, Гуррад, Хиск. Однако его отца Баркджона нигде не было видно.
Баллау, одетый в костюм кролика-волшебника Килорка, смело прошелся колесом до самого стола, за которым сидели вожаки,
— Клогго, старый ты мой краб, морской ты мой волчище, добрейший тебе вечерок!
Трамун не смог сдержать смеха: выходки нового друга его очень позабавили. Между тем Баллау извлек из бороды Клогга две ложки и начал ритмично пощелкивать ими об его огромное брюхо:
Это папа Клогго, что ли?В башмаках он и камзоле!Старый кореш, волк морской -Усатый, носатый, зверски волосатыйКапитан Трамун Клогг -Вот он какой!Бадранг повернулся к Баллау:
— Так, значит, ты и есть тот самый кролик-волшебник. Что ж, покажи, на что ты способен.
Схватив кубок Бадранга, Баллау опорожнил его одним глотком. Прежде чем тиран мог что-либо сказать, заяц снова наполнил кубок из ближайшей бутыли и выплеснул его прямо в морду Бадрангу. Тот изумленно ахнул и схватился за морду, но в кубке оказалось не вино, а сухие листья. От смеха Клогг свалился со стула:
— Видишь, я ж тебе говорил, старый мой кореш Килорк — кролик-волшебник! Отколи-ка нам еще какое-нибудь чудо!
Отвесив изысканный поклон, Баллау спрыгнул со стола:
— Властитель Бадранг, чего изволишь — спектакль или еще какое чудо?
Бадранг налил себе еще, предварительно убедившись, что это сливовый ликер, а не сухие листья.
— Присоединяюсь к старине Клоггу. Покажи-ка нам еще какое-нибудь чудо.
Баллау театрально взмахнул лапой:
— Принесите кинжал, несущий смерть!
Вперед торжественно вышли Гоучи и Кастерн, неся красную шелковую подушку. На ней лежал длинный кинжал, зловеще сверкавший в свете факелов. Дубрябина за кулисами продекламировала:
Из подгорной бездны тьмущей,Где столетья пролежал,К нам явился смерть несущийЭтот блещущий кинжал!Затем Дубрябина вышла вперед, волоча за собой Селандину. Белочка взывала к милосердию, приложив лапку ко лбу:
Не надо! Не надо! Не надо!Бедняжку не надо карать!Пощады! Пощады! Пощады!Я так не хочу умирать!Баллау взял кинжал. Вынув из уха какой-то изумленной крысы яблоко, он рассек его сверкающим клинком на четыре части и со зловещей улыбкой обратился к окружавшим его злодеям:
Жить этой несчастной иль вмиг умереть?Кто хочет немедля на смерть посмотреть?Все притихли. Заплаканная Селандина была так хороша, что ни у одного разбойника не повернулся язык осудить ее на смерть. Ни у одного — кроме Бадранга:
— Проткни ее, кролик, и дело с концом!
Селандина взвизгнула и попыталась было убежать, но Дубрябина схватила ее и подтащила к Баллау. Заяц высоко поднял кинжал:
Бадранг! Ты приказал убить ее!Я выполню желание твое!Он ударил кинжалом Селандину. Та громко вскрикнула. Казалось, что клинок кинжала и впрямь пронзил грудь белочки, но на самом деле он незаметно ушел в рукоять. Баллау выпустил кинжал, Селандина схватилась за него обеими лапками. Делая вид, что пытается вырвать кинжал, она на самом деле прижимала его к себе. На морде Баллау застыла маска ужаса; закрыв глаза дрожащими лапами, он повернулся к публике:
О как теперь смеяться мне? О нет!Несчастную убил во цвете лет!Селандина между тем сделала по сцене несколько шагов, шатаясь и жалобно стеная:
Не видеть боле мне весны и лета,Не видеть злата солнечного света,Летящих птиц и пчелок на цветах -Все кончено. Я умираю — ах!Когда она оказалась рядом с Баклером, который бил в маленький барабан, тот, не разжимая губ, шепнул:
— Ну-ну, милая, будет тебе, не переигрывай. Умирай, это самое… живее.
Издав душераздирающий всхлип, Селандина грациозно упала на лапы Дубрябины и, по-прежнему сжимая лапками рукоять кинжала, умерла.
Когда Дубрябина обнесла вокруг сцены безжизненно обвисшее на ее лапах тело белочки, в толпе пиратов раздалось бормотание:
— Вот срам-то, такая белочка красивая была.
— Не говори, кореш. Кролик этот, может, и волшебник, да уж больно бессердечный!
Клогг сделал огромный глоток эля.
— Слушай, Килорк, ну на кой ты ее замочил? Все представление испортил. Что мы теперь весь вечер делать будем?
Баллау развернул свой плащ волшебника:
— Слышите, друзья мои? Это говорит горностай — золотое сердце: мой старый приятель папаша Клогго. Так и быть, кореш, только для тебя я ее воскрешу.
Дубрябина положила Селандину на землю. Встав перед ней на колени, Баллау продекламировал:
С пронзенной грудью мертвая лежит.Ее теперь лишь чудо оживит.С ужасной этой раной ножевойОна восстанет заново живой!Фокус-покус! Раз-два-три!Оживай! Вставай! Смотри!Схватившись за рукоять, он сделал вид, будто вытащить кинжал из груди Селандины стоит огромных трудов: долго тужился и пыхтел, пока наконец кинжал не сверкнул в воздухе.