Мартовские колокола
Шрифт:
— А ведь верно! — задумчиво произнёс Каретников. — Я, Олегыч, об этом, признаться, даже и не подумал. Нет, похоже, надо искать другие методы. Да, ведь эти олухи и сами могут засветиться! Что ж нам теперь — молиться прикажешь, чтобы они свои гешефты по–тихому тут провернули и не попались? А ведь получается — что и придётся…
— В общем, так получается, что решать с этими затейниками придется на той стороне. — вздохнул Семёнов. — И тут мы уж без тебя, Яков, никак. Что ты там насчёт этого недопровизора рассказывал?
Глава пятая
— Знаешь, никак не могу привыкнуть к виду Кремля. Вот чего угодно ожидал,
Мальчики шагали по Никольской в сторону Лубянки. Накрапывал противный стылый осенний дождик, и Николка поднял воротник шинели и поглубже натянул на уши фуражку. Ваня вынужден был подражать товарищу; мальчик с грустью вспоминал о такой удобной вещи, как капюшон и всё гадал, какому это мазохисту пришло в голову отрезать его от куртки, да ещё и совместить с шарфом? [17]
17
Башлык — суконный остроконечный капюшон, надеваемый в непогоду поверх головного убора. Имеет длинные концы–лопасти для обматывания вокруг шеи.
— А по моему, красный, как у вас — красивее. — не согласился с товарищем Николка. А то у нас побелка со стен всё время облезает. Ну и получается Кремль какой–то ободранный.
Это да. — согласился Иван. — Вид у него не очень–то презентабельный. Нет, с той стороны, из–за реки — еще ничего, а вот со стороны Красной площади — бр–р–р…
Да, — кивнул Николка. — У вас она совсем не такая. Столько простора, и торжественно так… и пирамида эта, у стены! Я как в первый раз увидел — меня прямо до костей пробрало! А я ведь тогда ещё о вашей истории ничего не знал — ни о революции, ни о мировых война, ни о чём.
— Да уж. А всё потому что у вас столица в Питере. — назидательно заметил Иван. — Вот сам подумай: разве можно центральную площадь страны превращать в какой–то базарный майдан? Небось, на Дворцовой никто не позволит возле Александровского столпа лавки раскидывать…
— Только по–моему, зря они памятник Минину и Пожарскому передвинули. — добавил Николка. — На прежнем месте он лучше был.
— Так парады же! Ты бы видел, как по Красной площади войска идут! А когда колонны техники — так и вообще — небо дрожит! Недаром все говорят — нигде таких парадов, как у нас на Красной площади нету!
— Могу себе представить. — кивнул гимназист. Он уже успел увидеть грозные боевые машины будущего — правда, только в музее под открытым небом, на Поклонной горе, где они с Ваней как–то провели целый день, лазая по танкам и орудиям. Особенно сильное впечатление произвела на него грандиозная двенадцатидюймовая железнодорожная артустановка высотой с многоэтажный дом. — могу себе представить, как эти машины идут по брусчатке.
— Ничего, ещё увидишь, — великодушно пообещал Иван. Дядя Макар обещал на майский парад Победы добыть несколько пропусков — через Военно–историческое Общество. Для тебя, барона и господина лейтенанта… ну, он же к тому времени поправится? А парад будет — закачаешься! Ещё бы — 70 лет Победы!
Скорее бы. — вздохнул Николка. — То есть не парад, а чтобы Сергей Алексеевич поправился. А то у нас такие дела, а он лежит в больнице и скучает…
— Это вряд ли. Папа говорит — дядя Макар его там за уши от ноутбука пытается оторвать, только без толку, Господин
— Что–то давно я её не видел. — с беспокойством заметил Николка.
— НУ да, конечно. Она же из палаты Никонова, почитай, и не выходит — всё время рядом с ним! Папа говорит — как лейтенант выздоровеет, они непременно поженятся.
— Ну, дай Бог… — согласился Николка. — Зато Роман на нашей стороне всё время проводит, у барона. Они, похоже, вообще не расстаются. Интересно, зачем мы им сегодня–то понадобились? Я Яшу пытался расспросить, но он, как всегда, ничего не сказал — передал приглашение от барона и умчался куда–то…
— Вот скоро и узнаем. — отозвался Ваня. — Только к Биткову в оружейный магазин заглянем — папа просил ружейного масла купить, — и сразу к барону, на Маросейку. Интересно, как там сейчас в школе Василь Петровича…
Фехтовальный и гимназический клуб, который держал Модест Петрович Корф, располагался на улице Маросейка, всего в паре кварталов от женской казённой гимназии, где служил дядя Николки, Василий Петрович. Там же училась кузина мальчика, Марина и Варенька Русакова, троюродная сестра лейтенанта Никонова. Мальчики на днях побывали в этой гимназии, на литературном вечере — и имели там несомненный успех. Причём — такой, что мальчики заранее получили приглашение на самое главное гимназическое событие года — святочный бал. О визите в девичью гимназию и вспоминал сейчас Ваня. Николка хитро сощурился — он–то понимал истинную причину интереса своего товарища. Дело было, конечно, в Вареньке Русаковой — Николка не мог не заметить, какими глазами весь вечер смотрели друг на друга Иван и девочка…
А собеседник его тем временем продолжал:
— Я тогда обещал одноклассницам Маринки текст «Федота–стрельца». Ну, текст–то я им доставлю, не вопрос, раз уж обещал, — только я вот что подумал — а может, это неправильно? Ну, вроде как воровство получается — Филатов–то эту сказку еще не написал. Да он и вообще не родился! А если она уже сейчас известна станет — то, может, он её и вовсе не напишет — в вашем мире?
— Ну, что–нибудь другое сочинит. — резонно возразил Николка. — И вообще, помнишь что Олег Иванович говорил? — «Чем больше мы сюда всего разного из вашего времени принесём — тем сильнее будет наша история отличаться от того, что у вас случилось. Вон, господин лейтенант как флотом и кораблями занялся! Вот выйдет из больницы, вернётся к нам — и сразу объяснит адмиралам в Петербурге, как правильно флот надо устроить! Тогда, может, и не будет ни поражения от японцев, и революции этой ужасной. И вообще — все по другому пойдет! А этот твой Филатов, может, и вовсе не родится, а если и родится, то будет не актёром, а, например, космическим путешественником!
— Ну да, так они его и послушают, адмиралы ваши! — скептически хмыкнул Ваня. — По–моему, господин лейтенант даже и не представляет себе, что его ждёт. Знаешь, сколько у нас книжек на эту тему напридумано? В них, конечно, вот такой «попаданец» — ну, у нас так называют человека, который оказывается в прошлом и начинает там сразу всё менять, — сразу всё объясняет, внедряет новую технику, научный и промышленный скачок устраивает, войны выигрывает. Только, думается мне, не выйдет из этого ничего. Вот так, в лоб — «пришёл, объяснил, внедрил» — точно не выйдет. Слишком уж много всего менять в России придётся…