Мартовские колокола

Батыршин Борис Борисович

Пока что худшие опасения Каретникова подтверждались — обосновавшись в Петербурге, Геннадий развил деятельность по двум направлениям. Сам он вместе с Радзиевичем плотно контактировал с Ульяновым, Шевырёвым и прочими членами «Террористической фракции».; особняком стояла деятельность Виктора, приехавшего в Петербург вслед за Геннадием. Приехал Виктор не один — с ним было четверо молодых людей, девушка и три парня, все лет двадцати с небольшим. Олег Иванович с Каретниковым безошибочно опознали в них «единовременцев» — кое–какие детали поведения, моторики, были вполне узнаваемы даже и с большого расстояния. Приближаться к «объектам» они не рисковали — у Геннадия наверняка имелись их фотографии, так что рисковать лишний раз не следовало.

Виктор с новоприбывшими занялись тем, что можно было назвать только «охотой на царя». Они прогуливались по центральным улицами проспектам; порой компанию им составляли студенты, не из числа сподвижников Ульянова — за время пребывания в Петербурге Геннадий стремительно обрастал связями. Каретников даже удивлялся — как лидер «бригады», наверняка изучавший методы работы царских жандармов, рискнул связываться со студентами, чья среда была давным–давно профильтрована агентами охранки? Хотя, с виду, «агенты» Виктора не делали ничего предосудительного с точки зрения правоохранителей — те пребывали в счастливом неведении насчёт методов электронного наблюдения и, конечно, никак не могли отследить установку видеокамер в некоторых ключевых точках столицы. По расчётам Семёнова, еще неделя–другая — и в распоряжении Геннадия окажется подробнейшая схема маршрутов царского кортежа; в сочетании с заимствованной из будущего информацией, это не оставляет Государю никаких шансов: террористы легко смогут предугадать любые его перемещения по городу и подстроить смертельную ловушку. Конечно, царская охрана уже не столь беспечна как при Александре Втором, но против гранатомёта или снайперской пули их методы не сработают.

Сегодня выдался редкий день отдыха — новых заданий не поступало, Виктор два дня как отбыл назад, в Москву. Подопечные его сидели на квартире на Рузовской улице (там студентам издавна сдавали недорогие комнаты «с услугами — приборка, кипяток и прочее) и, судя по всему, усиленно «врастали» в студенческую среду. По сведениям, полученным от дворника, которому пролаза Яша посулил по рублю в день за подробнейшие сведения о жизни подозрительных квартирантов, гости в казённых шинелях Петербургских высших учебных заведений шли туда косяком, включая и курсисток. Бутылки же их под разного рода горячительных напитков жильцы выставляли за дверь в таком количестве, что дворник сам себя не помнил от радости — стеклянная тара была существенная прибавка к его доходам. Впрочем, особых безобразий квартиранты не допускали, вели себя сравнительно мирно — если не считать того, что время от времени принимались вместе с гостями хором исполнять разные песни: от насквозь подозрительной «Дубинушки», без которой не обходилось ни одно собрание «скубентов, жидов и полячишек» (как выразился просвещенный дворник), до таких, опознать которые почтенный служитель метлы не сумел. Он лишь припоминал, что особенно часто пели про какого–то убитого негра, и еще — другое, неудобь понятное, про государыню Екатерину, Аляску и почему–то валенки; а когда допивались до зелёного змия, то сулили выпить море и орали, что их не догонят [60] .

60

Ну да, трудно ожидать от простого дворника в 1887 году знакомства с классикой 90–х: «Любэ», «Запрещённые барабанщики» и «Смысловые галлюцинации».

Это и сейчас не всякий дворник припомнит, правда — по причинам иного свойства…

Но, так или иначе, следить сегодня было не за кем и приятели, оторвавшись от вороха бумаг, схем, видеозаписей, решили в кои–то веки вот так, попросту, прогуляться но Невскому. Благо, денёк выпал солнечный — наконец–то Северную Пальмиру отпустила всегдашняя пелена стылой, свинцовой хмари. Они шли по тротуарам невского и не спеша, беседовали. Накануне пришло пересланное из Москвы письмо от Евсеина — доцент извещал, что благополучно добрался до Александрии, был встречен Бурхардтом и, вместе с ним, готов погрузиться в загадки пластинок из загадочного металла. О каких–либо результатах говорить было пока рано, однако доцент был полон энтузиазма — он рассыпался в похвалах немецкому археологу, восхищался его коллекцией и сулил в самом ближайшем будущем прорыв в «главной нашей задаче» — так, обиняками, доцент именовал своё задание.

— А всё же, Макар, у меня сердце не на месте. — повторил Семёнов. — Зря мы отправили Евсеина одного, вот что. Как подумаю, что от Египта рукой подать до Франции, а там ошивается наш добрый друг Стрейкер…

— Ну, ему, судя по тому, что мы знаем, сейчас сильно не до нас. — заметил доктор. — В последней «Пти журналь» [61] статья о новой горно–добывающей концессии в Конго — и ван дер Стрейкер назван в числе директоров компании. Похоже, мы не ошиблись — умница Вероника решила–таки расплатиться с ним за поддержку её начинания кое–какими секретами из будущего…

61

«Le Petit Journаl» одна из самых популярных ежедневных парижских газет. В 1887 г. Её тиражи достигали миллиона экземпляров.

Ну, я полагаю, чем расплатиться — ей и без того нашлось. — усмехнулся Катерников. — Припоминаешь ту фотографию — с приёма у бельгийского посланника.

— О да! — Семёнов даже причмокнул от удовольствия. — Я, конечно, в курсе, что платье меняет женщину, но чтобы настолько…

Олег Иванович видел Веронику только на фотографиях, взятых из интернета — после событий осени прошлого года и, особенно, после бегства девушки с бельгийским авантюристом из Москвы, Иван собрал о ней всё, что только нашлось в Интернете — включая целую подборку фотографий из соцсетей. И всё же — узнать в похожей на подростка девице, снимавшейся то в походном снаряжении, то со страйкбольным АКМ на плече, то в колете фехтовальщика- реконструктора, блестящую юную даму, усыпанную драгоценностями…

Вероника была сфотографирована под руку с ван дер Стрейкером, когда они выходили из богатого экипажа. Олег Иванович не слишком–то разбирался в женской моле 19 века, но даже ему бросился в глаза необычный покрой платья Вероники: никаких бантов, турнюров; тонкая шелковая ткань «в облипку», более чем смелая для этого времени, решительно (почти до середины икры) завышенная юбка, агрессивная короткая прическа и макияж в стиле «женщины–вамп»…

Репортёр, описывавший приём, уделил наряду «Mаdemoiselle V'eronique» два абзаца — при том, что хозяину праздника был отведён всего один. Судя по всему, Вероника имела немалый успех — так что её модный дом в ближайшее время станет реальностью…. Если, конечно, она не передумает, и не отправится вслед за Стрейкером в Конго…

— В–общем, о Стрейкере я сейчас беспокоиться не стал бы. — подытожил Каретников. Если девица и правда слила ему данные об алмазных и золотых месторождениях Конго и Намибии — а я подозреваю, так оно и произошло, — то ему ещё долго будет не до нас. Конечно, портал в будущее — серьёзная приманка, но когда на кону ТАКОЙ куш…

— А может они разделят обязанности? — предположил Олег Иванович. — Стрейкер двинет в Африку, а Вероника займётся нашими делами — примется искать подходы к порталу? Ей оно и сподручнее…

— Вот уж нет. Чтобы снова заняться делом Евсеина, нужны личные связи Стрейкера — не думаю, чтобы у этой парочки такое взаимопонимание и доверие, что бельгиец передал девчонке все свои контакты и в Москве и на Ближнем Востоке. Слишком, знаешь ли, деликатное дело. Да и не факт, что его контрагенты вообще будут с ней разговаривать — не двадцать первый век, знаешь ли, к женщинам отношение соответствующее.

— Пожалуй. — согласился Семёнов. — Да и судя по тому, что нам удалось узнать из газет — Вероника сейчас в Париже, с головой в делах своего «модного дома». Газеты, конечно, тот ещё источник информации, но другого у нас пока нет…

— Кстати, у барона по этому поводу была толковая мысль. — отозвался Каретников. — найти кого–нибудь из французских журналистов да и предложить ему известные суммы ежемесячно — за приватное освещение светской и иной жизни Mаdemoiselle V'eronique в Париже. А что, мысль хороша — русский аристократ. Увлёкшийся взбалмошной авантюристкой, отказавшей ему в романтической связи, собирает сведения о коварной особе. Надеясь, понятное дело, когда–нибудь снова вернуться к вопросу. Вполне в духе времени, и никто ничего не заподозрит: приключения русских аристократов в Париже — тема известная…